Припарка для целителя - [77]

Я очень любила Сару. Оставлять ее было почти так же тяжело, как любимый город и море, когда меня выдали замуж. Вернувшись, я стала наводить о ней справки, думая, не умерла ли она, как и многие, во время чумы. Мне сказали, что нет. Она вышла замуж и через несколько лет убежала в Валенсию с другим мужчиной. Он бросил ее, и она стала уличной женщиной.

Я разузнала, где она, отправила ей деньги на дорогу до Мальорки и подготовила почву — в ограниченном смысле — для ее возвращения в общину. Она вернулась через несколько месяцев с маленьким Иосифом, тогда семилетним. Я, разумеется, помогала ей. Она была для меня как дочь — трудная дочь, но о которой я должна заботиться. Давала ей работу, находила работу для нее у других людей. Старалась не обращать внимания на признаки того, что она время от времени возвращается к старому.

Стараясь и дальше помогать ей, я определила ее сына, Иосифа, в учение, но через два или три года он ушел от своего учителя. С тех пор он вел жизнь дикого животного среди групп мальчишек, которые наводняют город. Однако думаю, что Иосиф все время поддерживал отношения с матерью, многие люди говорили, что видели нашего Рувима, когда ему следовало находиться в школе, бегающим без присмотра у дома Сары неподалеку от моря и в других низких частях города в обществе сына Сары.

Я спросила Рувима об этом. Он признался, что это правда. Сказал, что в школе ему плохо, но он счастлив с Иосифом и друзьями Иосифа. Сказал, что сына Сары взял в ученики — не знаю, каким образом, — специалист по травам и лекарствам, который учит его этим знаниям. Они должны были уехать в Геную, где такие люди ценятся высоко. Травник сулил Иосифу баснословные богатства от новых профессий, которым он учился. Рувим очень завидовал своему другу и хотел обучиться профессии, которая даст возможность преуспеть в жизни.

Однако Иосиф упустил возможность поехать в Геную. Видимо, хотя учение давалось ему легко, он не любил следовать указаниям. Учитель поссорился с ним и взял вместо него другого молодого человека.

Рувим провел все последнее лето с Иосифом. Иногда мы почти не видели его. Фанета и я сходили с ума от беспокойства. К своему громадному облегчению, мы узнали, что Иосиф покинул остров. Радость моя была кратковременной, потому что через три дня после его отъезда Фанета и Рувим безнадежно заболели.

Твой друг Даниель спрашивал, как они умерли, тогда я была не в силах говорить об этом. Скажу тебе. Они умерли в один час после дня сильнейшей жажды мучительных спазмов в ногах и руках, онемения в кистях рук и ступнях. Наш врач заподозрил что ядовитый гриб случайно попал в яичницу с грибами, которую они ели, но уверен в этом не был. В конце концов он назвал это инфекционным воспалением кишечника и не сказал ничего больше. Я не знаю, так ли это.

Теперь, когда Рувим мертв, я никак не могу ничего узнать о его друзьях. После этого я разговаривала с Сарой о ее сыне и знаю только, что она беспокоится, как бы он не встал на опасный путь. Но она сказала несколько вещей, которые навели меня на мысль, что она как-то поддерживает с ним отношения.

Прошу, если тебе не нужно это знание, забудь его навсегда. Мне было бы очень неприятно выдавать ее и мои секреты безо всякой цели.

— Он мертв, — сказал Мордехай. — Они оба лгали. Никто из них никак не мог быть сыном Фанеты.

— Если сеньора Перла не лжет, чтобы каким-то образом защитить мальчика, — сказал Исаак, — утверждая, что он умер.

— Я не могу в это поверить, — сказал Мордехай. — Она слишком прямая и честная женщина, чтобы пойти на такую ложь. — Положил письмо на стол и рассеянно уставился в окно. — В остальной части письма содержатся личные сообщения, — добавил он наконец, но голос его прозвучал слегка неуверенно. — А дальше следует странный постскриптум.

— Какой? — спросил Исаак.

— Написанный совершенно другим почерком — аккуратным, но не почерком профессионального писца. Он краткий. Давай прочту. «Я попросила моего друга, учителя Рувима, докончить для меня это письмо. Когда писец записал мои слова и перечел их мне, то сказал с отсутствием сдержанности, тревожным у человека его профессии, что накануне написал письмо для женщины, которую я, видимо, знаю. Оно тоже было адресовано в Жирону, и жаль, что их нельзя было отправить в одном пакете, потому что тогда мы обе сэкономили бы много денег. Боюсь, что он говорил о Саре и что письмо было адресовано Иосифу. Берегись его, Мордехай. Боюсь, он может быть опасен».

— Вы подозреваете, что тот молодой человек, который первым представился вам, был сын Сары? — спросил Исаак. — Он мог узнать подробности жизни вашей семьи от Рувима и от матери.

— Этого не может быть, — заговорил Мордехай. — Молодой человек, который приходил ко мне, не мог быть сыном прачки, судя по всему, уличной шлюхи, хотя Перла все еще жалеет ее. Он как будто хорошо воспитан, почти образован. И вот что еще — если он сын Сары, то не имеет никакого отношения к ядовитым микстурам.

— Почему?

— Потому что его тело было обнаружено примерно через неделю после того, как он исчез из Сант-Фелиу.

— Но вы уже говорили, что сомневаетесь, что это было его тело, — сказал Исаак. — Во время штормов тонут многие, а неделя в море может вызвать много изменений в человеческой плоти.