Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.) - [49]

, что существенно повышало риск провала побега. Так, бывший работник принудительного труда Василь Д. в своем письме к брату в июле 1944 г. сокрушался по поводу сложности побега из лагеря, потому что на каждой дороге стояли кордоны, и «почти каждый крестьянин являлся препятствием для побега»⁵¹³.

Высокий дефицит рабочей силы в годы Второй мировой войны привел, однако, к некторому изменению позиции крестьян по отношению к беглым иностранным рабочим. Крестьяне предпочитали принимать бежавших из промышленности «восточных рабочих» в собственные хозяйства без необходимых документов и не ставили в известность местные биржи труда. В августе 1943 г. комендант трудового лагеря для военнопленных в г. Моншау, рассерженный участившимися случаями поимки «восточных рабочих» и военнопленных, свободно передвигавшихся по территории рейха без удостоверяющих личность бумаг, предположил, что военнопленным помогали «восточные работницы» из крестьянских хозяйств округа, которые предоставили им гражданскую одежду и продукты питания. Комендант потребовал от местной полиции осуществить проверку с целью установления случаев незаконного приема военнопленных и «восточных рабочих» на работу в сельские хозяйства •

О политике нацистского руководства в отношении побегов «восточных рабочих» наглядно свидетельствует пример округа Меркишен Крайс, в котором преобладали мелкие и средние сельскохозяйственные предприятия. Ввиду увеличившейся в 1942 г. нехватки рабочей силы, пойманные на территории округа Меркишен Крайс беглецы чаще всего возвращались в бывшее или переводились в другое хозяйство⁵¹⁴. В том случае, если невозможно было установить предыдущее место работы «восточного рабочего», то его снова отправляли на биржу труда, откуда шло дальнейшее распределение по предприятиям или хозяйствам⁵¹⁵. Не удивительно, что многие советские военнопленные, пойманные после побега из лагеря, представлялись гражданскими рабочими и уже в статусе таковых отправлялись в крестьянские хозяйства.

Перед отправкой на новое место работы пойманные беглецы должны были понести наказание, как правило, не особенно жестокое. Так, за побег из хозяйства «восточные рабочие» в конце 1942 г. подлежали трехсуточному аресту⁵¹⁶. Поскольку многие владельцы сельских хозяйств не могли самостоятельно применить штрафные санкции по отношению к «восточным рабочим», то их осуществляло местное отделение полиции.

Чтобы остановить неконтролируемое перемещение рабочей силы по территории Германии, Главное управление имперской безопасности «третьего рейха» распорядилось в 1943 г. оставлять всех пойманных беглецов в воспитательном лагере до установления личности и последнего места работы, а в тех случаях, когда это оказывалось невозможно — отправлять в концентрационный лагерь. Местным отделениям жандармерии категорически запрещалось сразу отправлять таких беглецов в сельские хозяйства⁵¹⁷. Это нововведение жестоко отразилось на судьбе многих «восточных рабочих», в том числе 16-летнего Юрия X. и 18-летнего Николая Б.⁵¹⁸, которые за попытку бегства из сельского хозяйства были приговорены к каторжным работам в лагере. Шесть месяцев труда в воспитательном лагере стали самым страшным периодом жизни Юрия X. Лагерный персонал издевался над заключенными, а невыполнение дневной нормы наказывалось в лагере сокращением рационов питания. «Голод, конечно, преследовал всегда, хотелось кушать, и во сне как-то снился кусок хлеба», - вспоминал Юрий X.⁵¹⁹

Задача выявления «восточных рабочих», находившихся у крестьян без разрешения биржи труда, была возложена на местных «крестьянских фюреров» (Ortsbauernfiihrer)⁵²⁰. В случае установления незаконного трудового использования «восточных рабочих» крестьяне могли понести наказание за «помощь при побеге»⁵²¹. Однако, несмотря на принятые меры, ситуация с побегами «восточных рабочих» в регионе Меркишен Крайс не изменилась: ввиду высокого дефицита рабочей силы крестьяне продолжали принимать беглецов без документов, не уведомляя биржи труда⁵²².

Практика приема крестьянами сбежавших иностранных рабочих в свои хозяйства, существовавшая, несмотря на постоянную угрозу доноса и являвшаяся очевидным нарушением нацистских предписаний, свидетельствовала не только о высоком дефиците рабочих рук, но и об особой позиции немецкого крестьянства по отношению к нацистскому законодательству, регулировавшему трудовое использование иностранной рабочей силы.

Низкая заинтересованность владельцев мелких крестьянских хозяйств в соблюдении правил содержания работников из Советского Союза стала предметом многочисленных сообщений местных ячеек НСДАП и отделов жандармерии в вышестоящие инстанции. К примеру, активисты краевого бюро НСДАП г. Динкельсбюл в Баварии с беспокойством отмечали в сообщении от 18 апреля 1943 г. малую эффективность проведенных мероприятий: «Есть обстоятельства, позволяющие предположить, что сельское население не обладает необходимыми представлениями о сущности большевизма... Крестьяне не принимают всерьез опасность и не чувствуют какой либо личной причастности. Они считают, что даже в случае проигранной войны «и дальше бы шло»