Принс. The Beautiful Ones. Оборвавшаяся автобиография легенды поп-музыки - [6]

«Фанк – это противоположность магии, – сказал он. – Фанк – это о правилах». Он был человеком, результатом труда и пота – в этом не было ничего магического.

Он сказал, что ему нравятся «некоторые вещи», которые я написал о нем – о его происхождении, исправлении записи, поиске голоса, сохранении таинственности. Теперь ему был любопытен процесс. Что общего между написанием книги и записью альбома? Я мог бы сказать, что он хотел учиться применять то же самое усердие с ремеслом и техникой, которые он использовал, чтобы освоить так много различных инструментов. Он хотел знать правила, чтобы знать, как и когда их нарушать.

Тут наша беседа, продолжавшаяся около полутора часов, немного развернулась, и мы оба стали получать больше удовольствия. Разговоры с Принсем, как я понял, были делом дискурсивным. Субъекты всплывали на поверхность, исчезали через минуту или две, а через пять минут всплывали вновь. Мы неизменно затрагивали одни и те же темы: бог, любовь, народ в Америке, двуличие музыкальной индустрии, неуловимая природа творчества, технологии и прошлое.

Он сказал, что покончил с музыкой и с записью альбомов. «Мне надоело играть на гитаре, по крайней мере в данный момент. Мне нравится играть на пианино, и я ненавижу саму мысль о том, чтобы снова взять в руки гитару». На самом деле он хотел писать. «Я хочу написать много книг. Это все здесь», – сказал он, указывая на свой висок. Вот почему он хотел общаться с писателями и работать с издателем. «Я хочу, чтобы моя первая книга была лучше, чем мой первый альбом. Мне нравится мой первый альбом, но… – он замолчал. – Сейчас я гораздо умнее, чем был тогда».

На самом деле он был так переполнен идеями для своей первой книги, что не знал, с чего начать. Возможно, он хотел сосредоточиться на событиях из своей ранней жизни, сопоставленных с моментами, происходящими в настоящее время. Или же написать целую книгу о внутренней работе музыкальной индустрии. А возможно, ему следует писать в основном о своей матери: он хотел четко сформулировать ее роль в своей жизни.

Далее следовала тема голоса. Он мастерски мог делать комический голос, и он тяготел к комедии. В то же время ему не хотелось чего-то слишком поверхностного. Книга должна была удивлять людей – провоцировать их, мотивировать. В идеале, это стало бы формой культурной валюты. «Мне нужно что-то, что передается от друга к другу. Например, ты знаешь, что такое Waking Life?» Сюрреалистический фильм Ричарда Линклейтера 2001 года – сказано, сделано. «Ты не будешь показывать это всем своим друзьям, а только тем, которые в теме». Такие книги, как автобиография Майлза Дэвиса или книга Джона Говарда Гриффина «Черный, как я», были пробными камнями, думал он.

Прежде всего книга позволит ему повествовать о его собственной жизни. Он сказал, что однажды видел по телевизору, как его бывшая сотрудница сказала, что считает своим долгом, данным ей богом, хранить и защищать неизданные материалы в его хранилище. «Звучит так, будто мне следовало обратиться в полицию», – сказал он мне. «Разве это не расизм?» Люди всегда приписывали ему и всем черным артистам беспомощную роль, сказал он так, будто был неспособен управлять собой.

Также он хотел опровергнуть идею о том, что он был неким «эгоистичным маньяком», тем, кто получал удовольствие, утаивая самые лучшие песни из своего каталога от недостойных масс. Возьмем, к примеру, Extraloveable – песню, которая появилась только в 2011 году, хотя нелегальные записи выпускались еще с восьмидесятых. «Ее не выпустили лишь потому, что она не была завершена. Если какой-либо трек не был выпущен, то это только потому, что он не завершен».

Если бы его история была правильно рассказана, то он смог бы существовать в новом музыкальном контексте. Он упомянул писателя, который сравнивал его с Брюсом Спрингстином. «Почему? Здесь ни у кого нет его альбомов. Никто его не слушает. И я его не слушаю. С таким же успехом вы можете сравнить меня с Билли Джоэлом. Почему они не сравнивают меня со Слаем Стоуном?» Он тоже ушел в другом направлении. Каждую неделю музыкальные журналисты сравнивали с ним нового музыканта. «Они не пишут, не продюсируют, не играют каждый свой трек – ведь не многие молодые музыканты обладают техническим мастерством». Это свидетельствует о недостатке воображения и маленьком кругозоре. Многие музыканты были похожи друг на друга; пресса не потянулась бы к чему-то слишком неординарному. Принс вспомнил группу Santana, и в частности их успешный маркетинг в конце шестидесятых и семидесятых – то, как они одевались, их песни. «В последнее время я не вижу ничего подобного. И почему меня не сравнивают с Santana?»

По его мнению, в ухудшении состояния музыки можно винить Apple, которая загнала в угол модель распространения, обесценившую искусство, и звукозаписывающие лейблы, замкнувшиеся на устаревшем способе ведения бизнеса. Он хотел посвятить главу тому, как руководители звукозаписывающих компаний могут быть далеки от общения. Не так давно он играл для друга песню Бетти Дэвис, фанковой певицы, которая была замужем за Майлзом Дэвисом. И хотя друг был довольно хорошо осведомлен в сфере музыки, но он никогда не слышал о ней. «Это хороший пример пренебрежения музыкой, потому что лейблы позволяют ей гнить, не зная, как ее распространять или поддерживать». «Вы могли бы увидеть проблему, просто взглянув на дом Джимми Айовина, – сказал он. – У Айовина, промышленного магната и одного из самых важных лиц, есть помощник, чья работа состоит в том, чтобы контролировать все его «пульты дистанционного управления». Снабжать их новыми батарейками, убеждаться, что они все работают». Принс передразнил его: «“Эй, ты должен прийти ко мне домой!” Да, конечно…»