Принимаем огонь на себя! - [47]

Я слышала эти дикие песни «бандерлогов» «хероям слава! За едыну неделыму…» [ «героям слава! За единую неделимую…»] — когда сидела на траве на Куликовом и отхаркивалась черной смолью…

Я видела множество зевак, заполонивших Куликово поле — просто стоящих, и фотографирующих, снимающих на видео… Мимо них проводили людей, спасшихся людей, — а они просто стояли и смотрели… Фоткали…

Правое крыло здания… И они, спокойно наблюдающие за разгорающейся трагедией, считают себя людьми?

Я видела пожарных, которые «не могли оказать помощь» (Но ведь! — пожарная часть от Дома профсоюзов — в 7 минутах ходьбы!!!) — их просто не было!!!

Я видела «скорые», которые стояли на другом конце поля. Чтобы донести раненого (не такого счастливчика, как я, а как те, кто выпрыгивал…) — надо было бы не менее восьми здоровых и скоростных парней… При этом максимально нежных к переломам…

Я видела сколько нас было на Греческой, сколько на Куликовом… и сколько было их… Как минимум — 1:10…» (8)

Выпрыгнувшие из горящего здания куликовцы, трое из них умерли от полученных травм

Крыша Дома профсоюзов после 20:00

Рассказывает Леонид: «Я видел как «бандеровцы» блокировали все же приехавшие пожарные машины. Видел, как пожарная машина пыталась развернуться, а они ее окружили и не давали сдвинуться с места.

Смотрели мы на все это и уже реально начинали думать, что огонь дойдет и до чердака. Ведь перекрытия чердака деревянные. Стоило кинуть только один «коктейль Молотова» и все бы тут же запылало. А еще и крыша покрыта рубероидом. Если бы загорелся чердак, все бы быстро перекинулось на крышу.

Мы уже даже договорились между собой, что если загорится основная крыша — сразу переходим на нижнюю, железную. А там уже будем спускаться по пожарной лестнице и как-то отбиваться от «бандеровцев», правда чем, Бог его знает. Но это лучше, чем сгореть на крыше» (18).

Продолжает рассказ Андрей: «Уже когда милиция сделала коридор. Еще не было совсем темно. Видел с крыши такую сцену: Выходит мать с сыном. Пацану где-то 20–22 года. Мать они не трогают, а сына ударили по голове — он упал. Она бросилась к милиционеру и говорит, чтобы он прикрыл его щитом, а он вместо того, чтобы это сделать взял и оттолкнул пацана к этим нелюдям. Я это видел лично. Его начали бить по-новому. К сожалению, не знаю чем это закончилось, меня позвали с другой стороны крыши. Нужна была помощь. У нас была женщина с вывихнутой ногой. Мы ей наложили шину» (16).

Рассказывает Леонид: «Я сам лично видел, как людей выводили из здания, через милицейские коридор, а «майдановцы» выхватывали их и били палками, убивали.

Запомнил, как одного вот так выхватило человек шесть и начали палками забивать, а потом еще один сверху пару раз на нем попрыгал» (18).

Рассказывает Лина: «Мы видели как с 4-го этажа выбросили мужчину, а потом, внизу «ультрасы» его добивали ногами. Но когда он уже лежал неподвижно они продолжали его бить. Потом они от куда-то притащили труп мужчины и все равно продолжали его бить. Уже даже нам было видно, что он мертвый, а они не останавливались.

Из интернета, был у кого-то в телефоне, мы узнали, что там пишут, что «на крыше Дома профсоюзов засели террористы», что «50 террористов забаррикадировались на крыше», что это «российские снайперы»…

Мы уже понимали, что у нас мало шансов выжить, что нас кто-то услышит, кто-то поможет и вообще узнает, что на самом деле происходило в здании и на крыше» (17).

Окна выходящие во внутренний дворик, мужчина в надежде спастись, лег на карниз

Куликово поле после 21:00

После того как меня вывели из Дома профсоюзов через задний выход, а это было уже где-то около 21 часа, я побрела вдоль дороги, обошла небольшой скверик и автомобильную стоянку. Начала звонить, в первую очередь, Нике и Артему, их телефоны не отвечали, я ужасно за них переживала (к счастью они оказались живы). Позвонила домой и друзьям сообщить, что живая. В душе все ныло от боли, нет, уже не было страшно, а было больно за всех нас, которых живьем пытались сжечь, застрелить, покалечить, убить… Я села на скамейку, вытряхнула осколки стекла из обеих туфель и решила вернуться на Куликово поле. Даже слезы не могли выйти наружу, а внутри я вся изливалась ими…

Свою георгиевскую ленточку я спрятала в траве, так как «бандеровцы» могли остановить и обыскать, кто знает, что еще может прийти в голову этим нелюдям (потом 4 мая я ее благополучно отыскала и, повязав на гвоздики, оставила в «моем» кабинете, на месте, где было много крови).

На Куликовом поле эти бесноватые все радовались, пели гимн Украины, кричали в экстазе.

Раненные и погибшие куликовцы

Рассказывает Алиса: «Какое-то время я продолжала ходить и общаться с людьми на улице. К ребятам, у которых была дубинка, но которые просто наблюдали, подошла и начала выяснять откуда они. Оказались одесситы. Спрашиваю: «Вам людей не жалко? Это такие же, как вы, люди». А они мне: «А зачем они на Куликовом собирались?». Подошел другой постарше с обращением ко мне: «А Вы, наверное, тоже на митинги Куликова поля ходили, поэтому их защищаете» (т. е. теперь в Украине убить — это нормально… с каких пор одесситы стали такими жестокими?). Подошел еще один парень. Стал общаться со мной на украинском. Я его спрашиваю: «А вы откуда?» (дело в том, что коренной одессит, говорящий только на украинском — это просто самая большая шутка в Одессе) и перехожу на украинский язык. Он, конечно, отвечает, что одессит, обещает свободно перейти на русский, но этого так и не произошло» (12).