Принцип «Земля» - [2]
Вроде бы на логическом финале этой истории Ярик позволил себе прервать рассказ, намекая, что уже можно бы и посуду оросить, иссохлась. И Лизка еще его подталкивала, мол, спой, давай, хотя прекрасно знала, что Ярик не из первого ряда сельских теноров.
— Еще пару стопариков и я спою тебе все, что пожелаешь. Ток вы все тогда разбежитесь, предупреждаю сразу. — Пока еще изображая, что ему трудно говорить, выговорил Ярик и начал напевать на надоевший мотив. — Вода была без цвета, ни вкуса, ни слуха, ни голоса. Пока не появился Юпи! Оп! — осекся он, приложив руку к губам, когда уже почти перешел на полный голос. — Егор, пардон, — почтительно добавил он поющему Егору, понизив тон.
Ярик говорил довольно низким голосом, почти басом, причем с каким-то непонятным желтоватым оттенком, всегда выделявшим его слова в потоке звуков. Спутать его тембр с чьим-то еще было почти невозможно.
После свое прерванной репризы Ярик артистично достал из-за спины бутылку «горяченького». Одобрительные возгласы не дали шанса родиться еще одному непопулярному человеку. И если бы Егор не прибавил напора, его песня рисковала раствориться в этом оживлении вместе с гитарой.
— Все, все, уговорил, — шепотом согласилась Лизон. — Наливай лучше свое Юпи. Только не пой!
Она собрала в кучку стаканчики со стола, и, как только Ярик наполнил их и Егор закончил песню, торжественно объявила.
— Господа археологи, а теперь Юпи! Но это не просто напиток, — продолжала она, пока все тянулись за стаканчиками. — Это практически артефакт, найденный Яриком в забытых подвалах своей памяти. Только вслушайтесь, сколько плесени в этом слове «Юпи»!
— О, да! Чего мы там только уже не находили в этой памяти, — очнулся от воспоминаний Авдей. — А не найдется ли у Ярослава мудрого в подвалах еще и хорошего тоста?
— Даже не сомневайся. Для тебя всегда найдется и тост и стопка! Но! Этот тост я уже обещал, — Ярик начал изображать юную особу на императорском балу, помахивая рукой как веером…
— О нет, кто же этот проходимец, кому ты пообещала тост прежде, чем мне, — подыграл ему Авдей.
— Тотчас же заберите свои слова обратно, пока не поздно, сударь. Ибо тот, кому я обещал тост, это его светлейшество Семеныч!
— Да вы судари, как я погляжу, ошиблись факультетом, а то и учебным заведением, — раздался голос Семеныча. — Вам прямою дорогой в театральный. Могу даже посодействовать вам в этом деле.
— Браво, браво, Семеныч, — включилась в игру Лизон, — Вы так великодушны!
— А вы барышня не судите о моем великодушии так преждевременно. Мое содействие может состоять в скорейшем вылетании вас из археологического. А к театральным подмосткам придется топать своими локтями. — Семеныч вроде бы говорил серьезно, но при этом засмеялся сам, и его заразительный смех подхватила вся компания.
Тем временем юпи грелся, да и сложившийся конфуз нужно было как-то разрешить. Вмешалась Тамилка.
— Ну, полноте Вам, Семеныч, серчать. Перейдемте уже к тосту. Просим!
«Просим», «Просим»… поддержали другие.
— Не смею более томить вас, господа! — начал Семеныч. — Вот сейчас вы находитесь, — он постепенно сменил театральную господскую интонацию, на обычную походно-рюмочную, — в первой настоящей экспедиции. Ваше первое достижение — это то, что вы благополучно добрались до места, и даже вовремя поставили лагерь. Благодаря этому, мы сейчас уже можем позволить себе этот тост. Самое интересное начнется завтра. Но я собственно не об этом. Сегодня вас со мной пятнадцать человек. В прошлом году было двадцать четыре. Практика показывает, что те, кого я не успел выжить из археологического к концу второго курса, имеют все шансы стать археологами.
— О, да! Мы наслышаны, что Вы неофициально осуществляете кадровую чистку в рядах археологов, — перебила Лизон.
— Почему ж неофициально? Может и официально. Может, я за это доплату даже получаю. Но это снова сбоку темы. У вас есть шанс! И все зависит только от вашего желания. Поэтому, я хочу выпить за то, чтобы ваши желания не заставили меня в вас разочароваться.
Семеныч засмеялся, хотя и с небольшой грустью в интонации. Зазвенели хрустом пластиковые стаканчики.
— Анатолий Семенович, — начала было Лизон, обращаясь к Семенычу.
— Хамить изволите, Лизавета Ильинична, — перебил ее Семеныч. — Вы ж с первого дня за углами и не только меня кличете Семенычем. Че эт ты теперь? Даже не на кафедре вроде!
— Да так, чет, совесть с уважухой, блин, проснулись, выпить еще надо, наверное, — засмеялась Лизон.
— За уважуху спасибо, а вот зверя по пустякам не буди! Я имею в виду совесть, — смеясь, ответил Семеныч. И приложив руку ко рту, будто шепчет на ухо, обычным голосом продолжил, — но только не теряй ее совсем. Когда-нибудь пригодится, к ходилке не гадать, как ты говоришь. — Он опустил руку. — Ну, дак ты чего сказать хотела?
— Да я все про кадровую чистку хочу продолжить. Говорят, Вы никогда не возьмете с собой в экспедицию людей, с которыми не хотите идти?
— Злые языки, матушка. Все злые языки! — отшутился опять в царсковековой манере Семеныч. — Ну, а если на самом деле? Это так! Кроме походов старателями, на какие-нибудь песко-пересыпалки под балконом, что на первом курсе бывают. Они, однако, для меня самые трудные. Именно там нужно успеть понять человека, если за весь первый год еще не успел. Времени на его отчисление остается уже всего год. Начиная со второго курса, могут быть серьезные экспедиции.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.