Принцип Троицы - [40]

— Надо отдохнуть, — согласилась мать. — Витюш, останешься тут без меня? Медсестра, Наташа, будет рядом.

— Да, тебе лучше идти, — процедил он, чувствуя обиду и неприятие всего, рассказанного матерью.

Елизавета Андреевна поцеловала сына в щеку и тихо сказала:

— Ты подумаешь и простишь меня. Мы все не без греха, сынок.

Виктор отвел глаза.

Глава X. Свобода выбора

Над горами нависли фиолетово-серые сумерки, порождая неясные пятна теней, акцентируя шорохи и превращая деревья, пни и камни в сказочных чудовищ. Дина подумала, что если сделает еще несколько шагов, то свалится замертво, но старик остановился и показал ей куда-то в черные кусты:

— Вот и мой дом.

Поначалу Дина не поняла, где собственно дом, но, присмотревшись, увидела за темной зеленью возвышающийся конек крыши. Низкая калитка пропустила старика и его спутницу в просторный двор. Громадное животное метнулось навстречу из-за угла дома, послышался приветственный лай:

— Здравствуй, Дружок, — обрадовался псу старик. — Мой дорогой, у нас гости, веди себя хорошо.

Перед Диной в свете фонаря показалась здоровенная морда ньюфаундленда. Девушка не испугалась. «Привет» — в ее исполнении звучал, как «х-хр», но пса это удовлетворило, и он дружелюбно лизнул ей руку. Дина осторожно погладила Дружка между ушами, а тот важно подал гостье лапу.

— Не всех мой пес принимает, — сказал старик. — Значит, человек ты хороший.

Дина смущенно улыбнулась и пошла за хозяином в дом. Это была старая деревянная хата, приземистая и незатейливая. Сразу за сенями начиналась жилая комната, одну стену занимала сложенная из кирпичей побеленная печь. Над ней сушились веники для бани. На крышке большой выварки, громоздящейся на печке, лежали травы, наполняющие пряными запахами комнату. Обстановка погружала в далекие пятидесятые: этажерки с книгами, старый диван с видавшим виды красноватым покрывалом, комод под запыленной кружевной салфеткой, полосатая половица на дощатом полу. В глаза бросался как на машине времени доставленный сюда современный радиоприемник. Маленькие оконца закрывали белые в цветочек шторки, такие же старые и выцветшие, как и их хозяин.

— Располагайся, — предложил Егор Палыч, — сейчас чаю попьем. Согреешься.

Дина разулась и робко присела на деревянную скамейку, накрытую ковриком. Прохлада пола радовала уставшие ступни. Постепенно отогреваясь, гостья сняла куртку и положила возле себя. Она облокотилась о круглый стол и опустила голову на ладони, разглядывая корешки книг на полках за причудливыми резными фигурками. Перечень названий оказался неожиданным: «Око возрождения», «Коран», «Библия», «Тайная доктрина», «Иисус неизвестный», «Конфуций», «Дзэн», «Великие посвященные» и так далее. Может ли быть, чтобы такой простой с виду старик все это читал? «А хоть бы и так? — подумала Дина. — Я сама такое читаю».

Дед принес большие чашки с ароматным чаем, выложил на стол пакет с печеньем, хлеб, сыр и масло. С дальней полки показались банки меда и варенья.

— Не гневись, девонька, к гостям не готовился. Что есть, тем и угощаю, — сказал хозяин.

Выражая благодарность, Дина прижала ладонь к сердцу и склонила голову, улыбаясь.

— Ну и молодец, на здоровье. Кушай, рыбка ты моя немая, — Егор Палыч уселся на соседний стул и принялся нарезать хлеб крупными ломтями. Он намазал кусок хлеба толстым слоем масла, сверху положил сыр и протянул гостье:

— Угощайся.

Дина взяла массивный бутерброд из заскорузлых рук и показала, что ей хватит и половины, но дед шутливо сдвинул брови над добрыми серыми глазами:

— Небось с утра ничего не ела? А вон уже ночь на дворе, глянь в окошко. Давай-ка не стесняйся. Сколько съешь, всё твоё, а не съешь, Дружку отдадим.

Девушка осторожно отхлебнула горячего чаю из кружки в красный горошек, смягчая будто кошками исцарапанное горло. Старик не мучил ее разговорами, и за это Дина была ему благодарна, проникаясь уютом и покоем, царящими в этом не новом доме. Они сидели и тихо поглощали простой ужин. Затопленная печь ласково потрескивала, а в окна стучал ветками ветер, напоминая о себе притаившимся в тепле людям.

— Еще чаю хочешь? — спросил Егор Палыч, обратив внимание, что гостья допивает последние капли из чашки. Девушка отрицательно помахала головой, поблагодарив за еду кивком и улыбкой. От сытого тепла ее стало клонить в сон.

— Ну вот, глазками заблымала, — сказал заботливый хозяин, — сейчас я тебя уложу, погоди минуту. Где ты у нас спать будешь? — размышлял вслух дед. — Я тебе в той комнате постелю. Там кровать помягче.

Быстро расправившись с бельем, он пригласил девушку в дальнюю комнатку:

— Сегодня тут переночуешь, а завтра будем телефон искать и думать, что с тобой делать. Хорошо?

Уставшая Дина кивнула, присев на кровать. Егор Палыч вышел на кухню, громко рассказывая: — Туалет у меня на улице, помыться можно на кухне, если хочешь. Я воды разогрею…

Вернувшись с чистым полотенцем в руках, старик обнаружил, что девушка уже спит, как ребенок, подсунув ладошку под щеку.

— Эх, бедолага, — вздохнул дед и накрыл ее пуховым одеялом.

* * *

— Палыч! Палыч! — кричал кто-то сквозь дрему. Дина протерла глаза и увидела побеленные бугристые стены и серый туман в окошке.