Принцип Солнца - [3]

(Героине было тридцать лет.)

– Я – здорова. Просто что-то случилось, и я это чувствую, – упрямо твердила Оля.

– Ну, значит, ты, точно, беременная. Вот только интересно от кого: от своего “несовершеннолетнего” или от “лица вьетнамкой национальности”, по интернету? (Саша.)

Ольга была ужасно бледной и задумчивой.

– Ну, что ты себя накручиваешь? Ты же своим позвонила… (Саша.)

– Не всем, – вздохнула Оля.

У настоящей героини должна быть тайна. Оля набрала номер Владимира Николаевича.

Не смотря на то, что герои нашего романа уже давно не общались друг с другом, Оля поддерживала связь с Димкиными родителями: возила детей к ним в гости, потому что они любили ее детей, как собственных внуков; помогала Владимиру Николаевичу с налоговой отчетностью… Дима и Оля жили и работали в одном городе, но были очень и очень далеки друг от друга. Как подметил Антуан де Сент-Экзюпери, французский писатель и знаменитый летчик, “отдаленность измеряется не расстоянием”. По официальной версии, принятой в кругу родных и друзей, в последний раз герои виделись, когда Димка был еще в армии, то есть одиннадцать лет назад.

– Алло, дядь Володь, это Оля…

– Оля, доченька, как дела? (Владимир Николаевич, радостным голосом.)

– Все хорошо, я из машины звоню. Дядь Володь, у вас все нормально? (Оля.)

– Да, вроде, да… (Вл. Ник.)

– А у тети Зины? (Оля.)

– Она по Димке переживает, но чувствует себя неплохо. (Вл. Ник.)

– А он давно вам звонил? (Оля.)

– Недели две назад… А что? (Вл. Ник.)

– А вы ему позвонить можете? (Оля.)

– Да мы звоним, все без толку: “абонент не доступен”. В горах связи нет. (Вл. Ник.)

– Ну ладно, тогда извините. Что-то пригрезилось мне… (Оля.)

– Да, что ты, Оленька, что с ним будет-то? Ты не волнуйся. Как объявится, я тебе позвоню. Хорошо? (Вл. Ник.)

– Угу… (Оля.)

– Ты приезжай к нам с ребятишками в выходные, соскучились… (Вл. Ник.)

– Обязательно. (Оля.)

– И кто это “он”? Сын Владимира Николаевича? – поинтересовался Саша, когда Оля закончила разговор.

– В личном водителе, конечно, есть много плюсов, но есть и минусы – чрезмерное любопытство, например, – сказала Оля и попыталась улыбнуться, но опять темная туча поглотила светлое ее лицо. – Господи, да что же это такое со мной сегодня?!

– Опять будешь в обморок падать?! – испугался Саша. – Ты так не шути… Может, отвезти тебя в больницу?

– Нет, к черту больницу, давай лучше в кабак. (Оля.)

– Ты это серьезно говоришь? А как же шопинг? (Саша.)

– Да, фиг с ним. Что мне надеть нечего, что ли? Пойдем, напьемся, машину кинем; потом ты меня на такси довезешь… Так погано на душе, и страшно, до жути! (Оля.)

– У тебя что болит-то, сердце или голова? Я так и не понял, – спрашивал Саша, паркуя машину у ресторана.

– Душа, – вздохнув, сказала Оля.

– Душа?! Тогда, однозначно, надо в кабак. А кто-то еще говорил, что это я – алкоголик… Ну, пойдем-пойдем, красавица; что касается выпить и поесть – тут меня уговаривать не надо. (Саша.)

…

Итак, Саша и Оля сидели в ресторанчике и обедали. Вернее, обедал один Сашка. Между прочим, второй раз за сегодняшний день. А Ольга курила сигареты и пила текилу. Саша удивленно наблюдал за своим начальником, который пил какую-то водку из кактусов, слизывал насыпанную на руку соль, а потом, морщась, закусывал все это лимоном. Ольга Владимировна, надо сказать, пила спиртное редко, а курила – так вообще первый раз за их знакомство. А знакомы они были уже пять лет.

– Ты хоть расскажи мне, что тебе пригрезилось? – попросил Саша.

– Пригрезилось, что один человек попал в беду, свалился в пропасть, и помочь ему некому. И песня эта, которую мы с тобой в машине слушали, у него в плеере тоже звучит; только он без сознания…(Оля.)

– А он тебе кто? – поинтересовался Саша.

– Сейчас – никто, – вздохнула Оля. – А вообще, он Алешкин отец…

– Я думал, Алешкин отец – Александр Аркадьевич[6]. Как ты сама-то не путаешься в своих внебрачных связях?! И где сейчас этот орел? (Саша.)

– Где-то в горах. Связи с ним нет. В Тибете, по-моему… (Оля.)

– Так не бывает, что бы на расстоянии чувствовать. (Саша.)

– Хорошо, если не бывает… Господи, я готова всю жизнь мучиться со своим Василием, только бы у него все было хорошо! Аполлон[7], я умоляю тебя! – Оля выразительно посмотрела наверх.

– А ты что, с Василием, мучаешься? – удивился Саша.

– А ты сам разве не видишь? (Оля.)

– Я редко вижу тебя такой. Мне вообще кажется, что тебе все по фигу… (Саша.)

– А мне вот кажется, что я много лишнего наговорила… (Оля.)

– Откровенность за откровенность, раз уж мы оба пьяные. Я вот до сих пор жалею, что ты меня кинула… (Саша.)

– Я тебя кинула?! Ты что, забыл, как было на самом деле? Но слава богам, я влюбчивая, – улыбнулась Оля.

– Да, есть за тобой такой грех. Но я все равно жалею, потому что ты – лучшая. А с мужем, тебе, действительно, не повезло. Василий Андреевич – человек мягкий. Тебя надо держать в ежовых рукавицах – а он предоставляет тебе полную свободу, чем ты и пользуешься… (Саша.)

– Кто бы говорил! (Оля.)

– Но это можно легко исправить – разве мало желающих предложить тебе руку и сердце? Хорошо бы еще – плетку и клетку, в комплекте. Жаль, что ты собираешься во Вьетнам, по-моему, тебе надо в Японию. Японцы они более жестокие… (Саша.)