Принцип отражения - [104]

Тусклый свет огарка исказил лицо сестры Агнессы, кинув густые тени под глаза, обведя нос и искривившуюся линию рта.

Старая монахиня усмехнулась.

— От тебя несет мертвечиной…

Она промолчала.

Давно запомнила, что лучше сразу опустить взгляд и молчать.

— Ничего, ничего, — хрипло пообещала сестра. Цепкие тонкие пальцы больно вцепились ей в подбородок, вынуждая поднять голову. — Скоро придет новый порядок, и ты первой ответишь за свои грехи.

Как-то сестра Агнесса сказала ей, что если бы она действительно любила Господа, как говорила аббатисе, давно бы выжгла свои светло-карие, с янтарным проблеском глаза — доказательство связи ее матери с дьяволом. И каждый раз, когда монахиня ловила свою подопечную, требовательно искала что-то во взгляде, словно спешила убедиться, что на нее по-прежнему не действуют бесовские чары.

Она же считала самой большой глупостью судить человека по этому признаку, потому что видела в мертвецкой, как глаза любых цветов — и зеленые, и серые и, конечно же, такие, как у нее — затягивает мутная белесая пелена смерти.

Но молчала, избегая новых наказаний.

— Чтобы всю ночь на коленях читала Анима Кристи[14] — проверю.

Монахиня резко дернула ее, и она, уставшая за день и за долгий путь в аббатство, не удержавшись, рухнула в грязь, лицом прямо на неровные осколки камней, которыми давно хотели заделать лаз. Из-под плаща выпали листы, бережно обернутые намокшей тряпицей.

Какая глупая оплошность.

— Что это? — руки сестры Агнессы дрожали от предвкушения, пока монахиня разворачивала тонкие листы. И ее надежды оправдались. — «Об удивительных тайнах природы — царицы и богини смерти»[15]… — хрипло прочитала женщина и замолчала.

Название расплылось, пострадав от ливня, но все еще не поддавалось двойной трактовке.

Она понимала, что теперь уже не будет ничего. Столь тщательно проработанный план, удачно совпавшая буря — все рухнуло от обычной человеческой усталости. Люди слабы… все они — просто бесполезные куски мяса. И еще совсем недавно это казалось естественным. Кажется, в другом запрещенном труде это состояние называлось атараксией[16].

Ее медленно наполняло странное спокойствие.

Пока сестра Агнесса звала монахинь, она чувствовала, как вместе с холодом приходит безмятежность, на которой она раскачивалась, как в колыбели.

Дождь падал на израненное острыми гранями камней лицо, стекая по щекам дорожками холодных слез.

Озноб уже не бил тело.

Наверное, сегодня ей вообще не стоило сбегать.

Но в мертвецкую так редко привозили детей… Чаще — бродяг, убийц, ограбленных толстосумов и шлюх. В них копаться было совершенно бесполезно. То, что она искала, эти люди утратили давным-давно.

Детское же тело должно было дать подсказку.

Не получилось.

Она так и не нашла, где же среди плоти и костей жила душа.

Может быть, теперь узнает?

Осталось только закрыть глаза и навсегда отдать себя этому холоду.

* * *

За дверью слышался голос Насти, довольно распевающей что-то на немецком. Игорь остановился, не решаясь повернуть ключ в замке, через силу выталкивая воздух из легких. От бега сердце бешено стучало где-то в глотке, мешая дышать. Смахнув капли пота и неловко переступив с ноги на ногу, он прислушался к мелодичным напевам.

Значит, все в порядке?

Но что, в таком случае, случилось с Войной? У рыжего, конечно, имелось в заднице шило нехилых размеров, но просто так, без веской причины, он не ушел бы из дома. Мерви? Нерилы? Неквамы?

Толкнув входную дверь, Ионов зашел в полумрак прихожей. Рядом с туфельками Насти и тапочками матери, которая опять где-то пропадала, стояли незнакомые ботинки — длинные, начищенные, мужские.

— Игорь, все в порядке? — сестренка светилась от радости.

Такой счастливой Ионов не видел мелкую слишком давно — должно было случиться что-то действительно замечательное, чтобы она так открыто улыбалась.

— Эм-м… — смешался он, успев за короткие минуты бега настроить себя на очередной конец света. — У нас гости?

— Угадай, кто! Мы так давно не видели Дэньку!

Настя потянула Игоря за руку:

— Скорее! Он жутко по нам всем соскучился!

Ионов позволил себя, словно послушную игрушку, отвести в теплую, светлую кухню. Он уже знал, кого увидит, и совсем не удивился. Краешком сознания отметил, как Настасья восторженно, что ей совсем не свойственно, вьется вокруг поднявшегося ему на встречу Дэрила. Выдохнул. Несколько раз про себя повторил, что если у Саломеи получилось «излечить» Синицыну, она повторит это и с его сестрой. Совсем скоро морта приведет Рыцарей, они быстро уничтожат неквамов, и с Настей все обязательно будет хорошо.

Эта игра слишком затянулась и перешла допустимые рамки.

С мелкой все будет замечательно — он сделает для этого все.

Игорь со свистом втянул воздух. Желание набить Бойлу рожу никуда не делось. Впрочем, если бы он не знал, что его данум обратим, Ионов бы, скорее всего, уже впечатал этого урода в стенку, не слушая протестующего писка сестры.

— Что ты забыл в нашем доме?

На тонких губах Дэрила появилась снисходительная, змеиная усмешка. Кажется, он не понимал, какие усилия прилагал Ионов, чтобы держать себя в руках.

— Братик, повежливее! — прикрикнула на него Настя.