Принцип неопределенности - [14]

— Уже умножилась! — хмыкнул Черный кардинал и, возвращаясь к прерванной мысли, продолжал. — Когда же мы научимся взращивать в душах людей крупицы зла, то соберем урожай и вложим весь этот яд в сердца их правителей. Так уже было с Гитлером, попытавшимся осуществить надежды немцев на мировое господство, так было с Ульяновым, собравшим воедино ненависть нищей черни к тем, кто чего-то в жизни хочет и добился, но тогда потенциал зла оказался недостаточным и ситуация вышла из-под нашего контроля. Мы сделаем новую попытку, а для начала проведем эксперимент…

— И тоже в России?.. — заглянул в глаза Черного кардинала Ксафон.

— Да, в России, — подтвердил Нергаль догадку мелкого беса, — эта страна буквально создана для подобных дел, что многократно продемонстрировала миру ее история. Именно в России особенно отчетливо видно действие Принципа неопределенности. Люди здесь не уверены ни в чем: ни в завтрашнем дне, ни в собственном народе, и уж подавно не верят они власть предержащим — но и ничего для обретения уверенности не делают. В этом смысле весьма показателен случай с высылкой из России в начале прошлого века ее лучших умов. Чекисты, которые только что обыскивали покидающих навсегда страну интеллектуалов, махали на прощание их пароходу фуражками, поскольку уже тогда у них не было веры в справедливость того, что они сами же и делали. С тех пор ничего, по сути, не изменилось. Прибавьте к этому неуважение к себе и менталитет временщиков — и вы получите идеальную площадку для проведения силами зла любых экспериментов…

Нергаль умолк. Он прекрасно знал, что кривит душой, хотя понятие души вряд ли приложимо к темным сущностям. Более того: он откровенно и хладнокровно лгал. Не в том, что касается России, тут, как говорится, правдой не задразнишь, он лгал, истолковывая великий закон организации человеческой жизни! — Принцип неопределенности, не имеющий ничего общего с тем, каким изобразил его начальник Службы тайных операций.

Черный кардинал обошел вокруг замершей на постаменте фигуры и повернулся к своим подобострастным слушателям:

— Вам надлежит сделать все возможное, чтобы Серпина вновь пережил все страхи и ужасы, выпавшие на его долю в предыдущие приходы человеком на Землю…

Стоявший у дверей камердинер сделал шаг вперед.

— Прошу прощения, экселенц, но я имел возможность ознакомиться с досье тайного советника Серпины: фактически никаких жизней человеком на Земле он не проводил, поскольку сразу же поступил на службу в Департамент Темных сил. Сначала был простым агентом, потом стал кадровым сотрудником…

Нергаль поднял тонкие, едва заметные на его птичьем лице брови, ногтем большого пальца поправил и без того вытянувшийся в ниточку ус.

— Да?.. Ну так придумайте для него что-нибудь веселенькое, чтобы мало не показалось! Только не заливайте сцену кровью, это банально, проявите фантазию и побольше юмора. Я сделал Серпину преуспевающим человеком, у него, как говорят в России, все схвачено, вот и заставьте нашего общего друга для начала помыкаться. Впрочем, теперь это вовсе даже не Серпина, а Мокей Акимович Серпухин, так его имя должно звучать по-русски! Если бы мы ставили эксперимент в Англии, можно было назвать его сэром Пина, но в этой стране ему придется обойтись без этой благородной приставки. И запомните: если вы, в какой бы ипостаси вы ни находились, всегда остаетесь сотрудниками Департамента Темных сил, то Серпухин — всего лишь самый обычный человек!

Черный кардинал бросил последний взгляд на застывшую на постаменте фигуру и щелкнул пальцами. Свет софитов тотчас же погас, и Серпухин растаял в сгустившейся в комнате полутьме. Вернувшись к камину, начальник Службы тайных операций устало опустился в кресло и едва ли не жалобно попросил:

— Джеймс, дружище, принесите глоточек виски!.. — Белоснежным шелковым платком коснулся бледного лба. — И напомните мне, чтобы я дал указание Бюро по превращению жизни в фарс принять активное участие в затеваемом нами деле…

Прежде чем решиться снова открыть рот, камердинер явным образом колебался.

— Тысячу извинений, экселенц, но как ваш личный слуга считаю своим долгом сообщить, что Бюро не подчиняется Департаменту Темных сил и было создано как независимое подразделение Небесной канцелярии…

Черный кардинал едва заметно усмехнулся:

— Но по нашей инициативе, старина, по нашей инициативе! Помните, ему хотели придать функции, связанные с верой людей в ту глупость, что браки совершаются на небесах, но мы настояли на значительном расширении полномочий новой структурной единицы. Теперь эти ребята привносят в жизнь людей бессмыслицу балагана — с чем те и без них прекрасно справляются — и развивают в их умах ироничное отношение к себе подобным. Стоит нашему департаменту начать смешивать жизнь человека с грязью, как Бюро тут же пробуждает у него чувство юмора. И потом, Джеймс, попросить-то мы всегда можем, ведь не первый день вместе работаем!

4

Далеко не каждый, кто искренне любит собственную персону, умеет должным образом подать себя в обществе. Серпухин умел. Казалось бы, чего там сложного: делаешь морду кирпичом и плюешь на всех и на каждого, но Мокею это искусство далось упорным трудом и тренировками. Происходило все в те далекие уже времена, когда жизнь, словно с перепою, выкинула его в верха то ли бомонда, то ли истеблишмента, впрочем, в России одно другого стоит. Тусовка — она и есть тусовка, да и тусуются все больше одни и те же, и разговоры разговаривают до боли знакомые, но не эти воспоминания занимали сейчас ожидавшего рейс в Лондон Мокея. В глубине души он сознавал, что слова топ-дуры Алиски задели его за живое, причем задели основательно. Сидя в кресле зала для особо важных персон, Серпухин вдруг почувствовал себя недооцененным, ему как-то особенно остро захотелось справедливости. И действительно, не так много найдется в стране мужиков, кто, будучи занюханным аспирантом с тусклыми надеждами подойти лет через пять к защите никому не нужной диссертации, стал вдруг одним из уважаемых членов той «малины», что по недоразумению зовется в России сливками делового сообщества. И не в деньгах тут дело — что деньги, их в веселые девяностые не наколотил только ленивый, — хотелось признания заслуг и, чего греха таить, всеобщего уважения, а лучше почитания. Хотелось стать заметным членом общества, и неважно, что общество это состоит либо из обобранных нищих, либо из таких же, как он, сумевших собственный народ обобрать.