Принцип домино - [35]

— Да, Додик, да, верно ты все говоришь, — всхлипнула Света. — Проси прощенья, дура! Это ж додуматься надо! Человек к нам всей душой, машину ведет, а ты ему газом в морду? А если б он в другую машину врезался?

Та угрюмо молчала и только вытирала слезы.

Так они выехали за город по Киевскому шоссе, проехали уже при свете майского утра еще двадцать километров, пока не добрались до рощи, где было небольшое озеро или пруд. Там девицы, пока Реваз сидел за рулем и разглядывал водительские права покойного, вытащили из машины тело своего бывшего работодателя, сбросили его в канаву, завалив сверху травой и ветками. Потом отмыли салон от его крови и выжидательно уставились на своего нового хозяина.

— Ладно, хорош, — лениво сказал Реваз, успев немного вздремнуть. — Все равно его скоро найдут.

— Может, дальше бы его отвезли? — спросила Света.

— Дальше опасно, сейчас как раз менты на охоту за иномарками выезжают… — Он взглянул на часы и откровенно зевнул. — Ну все, пошли отсюда, тут недалеко электричка должна быть.

— А машина?.. — Света растерянно и с сожалением оглянулась на брошенный БМВ.

Вторая по-прежнему угрюмо молчала, только ее руки продолжали непроизвольно трястись.

Он пошел вперед по тропинке в направлении, откуда только что донесся гудок первой электрички, не оглядываясь. Потом остановился, посмотрел на них, старавшихся отстать, чтобы сбежать. Они тоже остановились. Реваз достал из кармана пиджака свой «ТТ», вытащил из него обойму.

— Положи к себе в сумку, — сказал он Свете, сунув пистолет. — А то сейчас менты начнут меня шмонать. А ты что, язык откусила? — спросил он у второй. — На, положи к себе… — Он протянул ей обойму. — В Москве у вас назад заберу, когда частника поймаю… И давайте впереди идите, чтоб я вас все время видел. И без шуток! Из-под земли найду, сиськи на шею намотаю, поняли, нет?

Они поспешно закивали, словно курицы, клюющие зерно, пошли впереди, уже не столь интенсивно, как на работе, виляя бедрами. Реваз шел сзади, заинтересованно оглядывая вторую. Нет, она определенно все больше ему нравилась. Даже с ее характером.

— Эй! — окликнул он ее. — Ты мне дашь свой телефончик, а?

— Конечно, дам, Додик! — оглянулась она. — Мы со Светой однокомнатную снимаем, в гости к нам заходи. Меня Нина зовут. Друга своего приводи, Свете он тоже понравился. Правда, Свет? — и толкнула товарку в бок.

Возле станции Реваза остановил патруль, двое сонных молодых милиционеров, сначала проследивших за пошедшими мимо молодыми девицами, перелистали его паспорт, оглядели сверху донизу и нехотя отпустили.

В вагоне электрички он сел напротив и, сощурив глаза — то ли спал, то ли наблюдал за ними, — молча досидел до самой Москвы.

В Москве, когда они удалились от вокзала достаточно далеко после нескольких проверок его паспорта, он забрал у них свой пистолет с обоймой. Потом он поймал частника и подмигнул им, прежде чем сесть в машину, не забыв по-хозяйски хлопнуть свою новую избранницу по ее впечатляющему заду.

Они одновременно и облегченно вздохнули, оставшись наконец одни, сели на ближайшую лавку, положив головы друг другу на плечи. Потом им также одновременно вдруг захотелось есть. Подскочили, испытывая нечто вроде лихорадки, забежали в ближайшую пельменную. И ели, ели, махнув на диеты, выбирая себе новые и новые блюда. А добравшись до своей квартиры, завалились спать и проспали около суток, пока им в дверь не позвонили. Света посмотрела в глазок и увидела участкового, рядом с которым была еще парочка молодых в штатском.

— Это вы уезжали сегодня ночью вместе с Родионом Малютиным из клуба «Золотой глобус»? — спросил он.

13

Померанцев ждал у себя Геру, когда ему позвонил первый заместитель генпрокурора Анисимов.

— Валерий Александрович, поднимись ко мне, есть разговор…

Сергей Афанасьевич Анисимов — пожилой, с роскошной седой шевелюрой — молча кивнул, указал на кресло, пододвинул несколько свежих номеров газет, среди которых были «Российские ведомости».

— Читайте… Там и там, на первой полосе. Заявление видных деятелей культуры в защиту бизнесмена Разумневича.

Валерий пробежал по диагонали, выделив для себя пару фраз.

«…обращает на себя внимание сам факт зондирования общественного мнения с помощью утечки информации о якобы выписанном ордере на арест этого известного предпринимателя, покровителя искусств и мецената, организованной, судя по всему, самой прокуратурой. Не сделан ли здесь расчет на искусственное подогревание интереса публики к этому грубо состряпанному делу? И не вызвано ли это шаткостью обвинения, готового восполнить недостаточность аргументации настроем общественности, что невольно вызывает в памяти печальные реалии 37-го года».

Валерий отложил газету, пожал плечами.

— Что скажете?

— Ничего. В смысле, ничего удивительного, если властители дум нас обвиняют в недостаточности аргументации, хотя сами охотно и постоянно этим пользуются… — Валерий кивнул на газеты. — Упреждающий удар. Прием давно известный. Подозреваемые заранее подготавливают общественное мнение к тому, что позиция обвинения является шаткой… И если дело в самом деле развалится… На моей памяти, Сергей Афанасьевич, такое было уже не раз и не два, там, где я прежде работал. Первый раз нам было указано промолчать, второй раз мы проглотили, потом стоически обтекали… Кстати, автора этой статьи мы уже пригласили по повестке и ждем у себя минут через сорок.