Принцесса в опаловой маске - [3]

* * *

Пока я натягиваю пальто, Серена кричит, чтобы я зашла к ней в спальню.

Когда я захожу, она разглядывает себя в зеркале. У нее серебристо-белокурые волосы Хозяйки Огден. Она пухлая и розовощекая, так как ей отдают все лучшее, что Огдены могут себе позволить. Сегодня на ней надето зеленое шелковое платье, которое Хозяйка купила после последнего визита Мистера Блэквилля.

Она показывает сначала пыльное голубое платье и потом лавандовое, цвета фамильного герба Эндевинов.

— Как ты думаешь, которое предпочтет Принцесса в маске?

— У нее есть имя, — резко говорю я. — И я не думаю, что ей есть дело до двух нарядов, которые ты носишь. Ты даже не знаешь, получит ли хозяйка билеты от мистера Блэквилля.

Серена хмурится на свое отражение.

— Мама найдет способ. Она всегда находит. — Она прикладывает лавандовое платье снова и вертит головой из стороны в сторону. — Да, я думаю, что лавандовое подойдет лучше. Мне нужно, чтобы ты постирала его и вернула его в комнату, когда закончишь.

— Это подождет. Твоя мать снова послала меня в «Глоток».

— Тогда позже, — сказала она, поджав губы. — И передай привет Гордону от меня.

Я безучастно смотрю на нее. Гордон — сын Сильвии, женщины, владеющей «Глотком Жизни». А еще он мой лучший друг. Он был им, сколько я себя помню, хотя в последнее время мы не говорим так много, как привыкли. С той поры, как мы были детьми, Гордон и Серена никогда не ладили.

— Передам, если будет время, — резко отвечаю я. — Для тебя и твоей матери я уже достаточно сделала.

Лицо Серены смягчается.

— Было бы гораздо легче, если бы ты не раздражала ее все время, — говорит она, и я знаю, что она, должно быть, слышать нас из кухни.

— Серьезно, ты так думаешь? — говорю я. — Ты думаешь, если бы я была самой милой и улыбчивой, она попросила бы кого-то другого готовить и убирать?

Серена застывает и выражение ее заинтересованности исчезает.

— Ты ее слуга. Ее просьбы уместны.

— Слуга, — я насмехаюсь. — Многим семьям платят тысячу шестьсот вортингов в год, чтобы они содержали слугу?

— Тебе повезло, что ты вообще здесь, — отвечает она невозмутимо и протягивает лавандовое платье. — В конце концов, если бы моя семья не приняла тебя, чтоб с тобой стало?

Я вырываю платье из ее протянутой руки. Слово семья скручивается в моем животе жесткими тисками.

* * *

Когда я, наконец, выхожу на улицу, я натягиваю свой плащ плотнее, чтобы защитится от дождя и ветра. Мои сапоги хлюпают по грязи, пока я иду от усадьбы Огденов вниз по узкой тропинке через лес, ведущей в город. Над головой навес из цветущих крошечными белыми и розовыми цветками веток миндальных деревьев. Несмотря на дождь, зима, наконец, уступает место весне.

Я пинаю грязный камень, пока иду. Было время, когда я верила, что Хозяйка Огден была моей матерью и думала, что она была самой прекрасной женщиной в мире. Я бы сказала и сделала все, лишь бы она улыбнулась. Но со временем я осознала, что ее улыбки, также как ее любовь, никогда не будут даны мне, и вместо того, чтобы пытаться заслужить ее благосклонность, мне нужно было научиться выживать в ее гневе.

И сейчас, спустя все эти годы, у меня другие заботы. В один прекрасный день мешки вортингов перестанут поступать. И когда это время наступит, что удержит ее от того, чтобы вышвырнуть меня из усадьбы Огденов? Я точно не знаю когда мой день рождение, но я думаю, мне стукнет семнадцать в этом году. Я сомневаюсь, что приют продолжит платить Огденам после того, как наступит совершеннолетие.

Однажды зимой, когда я была маленькой, в назначенный день Мистер Блэквилль так и не появился. Хозяйка заявила, что отказывается предоставлять мне место, если приют не будет за это платить, так что она выгнала меня из усадьбы. Я провела ночь, дрожа от холода в сарае Огденов, надеясь, что не замерзну до смерти.

Мистер Блэквилль прибыл на следующее утро. Дерево упало на дорогу, задерживая карету. Будучи великой актрисой, Хозяйка незамедлительно превратилась в любящую и заботливую мать. Помня о том, как холодно было в сарае, я подыгрывала. После того, как Мистер Блэквилль ушел, мы никогда не говорили об этой ночи. Но послание было четким и громким:

Нет вортингов, нет дома.

Иногда, когда Хозяйка Огден посылала меня в город покупать еду или припасы, я мечтала, что бы произошло, если бы я просто продолжила идти? Если бы я прошла через всю деревню Тулан и продолжила идти дальше, уходя из этой жизни к другой.

Хотя потребность всегда останавливала меня. Без способа прокормить себя, куда я пойду?

Хруст ветки и звук кого-то или чего-то, доносящийся из кустарника заставляет меня остановиться и обернуться. Я прикрываю свои глаза от дождя, но не вижу ничего кроме пары белок, гоняющихся друг за другом на дереве.

Я продолжаю идти, и сжимаю кинжал, который прячу в кармане моего плаща. Опять хруст ветки. Я снова оборачиваюсь, в надежде увидеть тех же белок. Но в этот раз вижу вспышку зеленой ткани, исчезающую среди тумана и миндальных деревьев.

Я оставляю руку на кинжале и бегу всю оставшуюся дорогу до таверны.

Глава 2

Элара

«Глоток жизни» находится на окраине небольшой городской площади Тулана. Пыльный и старый, он пахнет пивом и отчаянием часто бывающих здесь людей, которые наблюдали, как цены на хлеб поднимались все выше и выше, пока их заработная плата опускалась все ниже и ниже. Это не то место, которое легко принимает чужаков. Но молодая девушка без сопровождения, это совершенно другое дело, так что я снова дотягиваюсь до своего кинжала, когда захожу внутрь.