Принцесса Шиповничек - [9]

– Тетя Бекка, расскажи сказку.

Она открыла глаза: Бенджамин. Светлые волосы, челка – одно лицо с Майком. Рассказывать сказку Майку? Забавно! Но рядом с ним с умоляющими глазами стояли обе дочки Шаны.

– Хорошо. Но только одну. Какую вам рассказать?

– Пятую касаву, – прошептала Сара.

Бенджамин ущипнул ее за руку.

– Не эту. Эта Геммина!

– Я расскажу эту сказку, – пообещала Бекка. – Именно потому, что она Геммина.

– А она не рассердится? – спросила Сьюзен.

– Не говори глупостей, – ответил Бенджамин. – Она умерла.

– Но дух тоже может рассердиться, – возразила Сьюзен.

– Евреи не верят в духов, – авторитетно заявил Бенджамин и взглянул на Бекку. – Правда, мы не верим?

Она покачала головой, но не потому, что не верила в духов, просто эти разговоры явно пугали Сару, которая все крепче прижималась к Бекке.

– Даже если Гемма и дух, она всех нас любит. И хочет, чтобы я рассказала вам сказку о Спящей красавице. Когда я видела Гемму в последний раз, она мне как раз про принцессу Шиповничек и рассказывала.

Лицо Сары прояснилось, и она улыбнулась, подсказывая: «Давным-давно…» И Бекка, улыбнувшись в ответ, подхватила.

Когда детей наконец уложили, взрослые собрались в столовой.

– Гемма оставила завещание. Вот что значит иметь в семье юриста, – сказал доктор Берлин и посмотрел на Майка. – Но кроме того, Гемма оставила шкатулку, которую мы с вашей мамой решили открыть именно сегодня, пока мы все вместе.

– А что в ней, пап? – спросила Сильвия, снимая черный обруч и легонько массируя шею под волосами.

– Мы не знаем. Это был Геммин секрет. Мама даже не знала о существовании шкатулки, покуда вчера мы не распаковали вещи из дома престарелых. Это…

Миссис Берлин прервала мужа:

– Она полна… всякой всячины.

Она говорила так тихо, что Бекка немного подалась вперед, чтобы расслышать.

Доктор Берлин погладил жену по руке, встал, вышел на кухню и вернулся с палисандровой шкатулкой. На крышке была вырезана роза с шипами.

– Только не еще одна проклятая роза! – воскликнул Хови. – Гемма была просто типичный случай из учебника – невроз навязчивых состояний.

– Что ты в этом понимаешь? – огрызнулась Сильвия. – Ты же зубной врач.

– Врач есть врач, – парировала Шана.

– Вовсе нет, – возразила Сильвия.

– Вовсе да.

– Вовсе нет.

Майк нервно засмеялся, а доктор Берлин поднял руку.

Шана и Сильвия тотчас замолчали, и Бекка услышала тяжелый вздох – так мама вздыхала, когда сестры-подростки ссорились.

– Давайте лучше посмотрим, что в шкатулке, – вмешалась Бекка.

– Пусть мама откроет, – предложил доктор Берлин.

Миссис Берлин медленно подняла крышку, и все уставились на мешанину из фотографий и бумаг. Затем она принялась не спеша вынимать бумаги по одной, аккуратно раскладывая их на обеденном столе, пока стол не стал похож на лоскутное одеяло.

– Посмотрите на фотографию, – воскликнула Сильвия. – Разве это не Гемма?

– И все эти вырезки, – Шана ткнула красным наманикюренным ногтем в пожелтевший листок бумаги.

– Давайте начнем с этого конца, – доктор Берлин перевернул одну из фотографий. «Евка и я, 1945 год», – громко прочел он и пустил фотографию по кругу. Это был черно-белый снимок женщины в плохо сидящем ситцевом платье. На руках она держала девочку со светлыми косичками и огромными глазами.

– Это ты, мама? – спросила Бекка, показывая на девочку.

– Конечно, – улыбнулся отец. – У кого еще могут быть такие глазищи?

– Какое ужасное платье! – воскликнула Сильвия. – Просто мешок из-под муки.

– Тогда такие носили, – пробормотала миссис Берлин. – Но я никогда раньше не видела этой фотографии.

Бекка взяла следующий листок.

– Какая-то бумага, разрешающая въезд в страну. В Америку, – она оглядела всех сидящих за столом. – На имя Гитл Мандельштейн.

– Гитл? – переспросила Шана.

– Может, это и было настоящее имя Геммы, – предположил Хови.

– Никто никогда не называл ее Гитл, – сказала миссис Берлин. – Но я не знаю, откуда она, и не встречала никого, кто бы знал ее до моего рождения. Я думала, ее настоящее имя Женевьева.

– Вы не знаете настоящего имени своей матери? – изумился Майк.

– Я всегда думала, что меня назвали Евой, потому что ее звали Женевьева, – ответила миссис Берлин. – А потом она взяла себе другое имя – Аврора, так что мы были Аврора и Ева. Она шутила, что с нас все начинается – и день, и род человеческий.

– А я всегда думала, что Аврора – это из сказки, – сказала Сильвия.

– Из какой сказки? – недоуменно спросила Шана.

– Из «Принцессы Шиповничек», конечно. Принцесса Аврора, как у Диснея.

– Что-то слишком умно для меня, – вставил Хови.

– Все слишком… – начала Сильвия.

– Сильвия! – предупреждения доктора Берлина было достаточно. Он взял другую фотографию: – Что вы думаете об этой?

На фотографии паспортного формата был красивый молодой человек с высокими скулами и темными усиками.

– Брат Геммы?

– Она никогда не упоминала ни о каких братьях.

– Двоюродный брат? Друг?

– Твой отец, мама? – Бекка тихо высказала то, о чем все подумали.

– Не знаю. Она никогда не говорила ни о каком муже. И о семье вообще. Только о том, что все в замке заснули, а ее разбудил принц.

– Невроз навязчивых состояний, – вставил Хови.

– Рассуждай лучше о зубах, умник, – предупредила Сильвия.