Принцесса-рабыня - [11]

Его предупреждение так и не сорвалось с губ, когда он покинул конюшню. Во внутреннем дворе было полно всадников, которые, обнаружив франков, направили в их сторону своих лошадей, готовые броситься вперед.

Глава 8

Пламя, вырывающееся из башен замка, освещало весь двор мрачным светом. Амори, изумленный, обнаружил, что битва закончилась. И арабы, и турки, а также несколько оставшихся в живых его людей — все были неподвижны и молчаливы. Все смотрели на двух всадников, которые только что выскочили из сарая.

— Зальда!

Восклицание исходило от воина большого роста, с лицом сокола и бородой стального серого цвета. Он ехал на лошади в авангарде арабских всадников. Амори заметил, что он не сводит глаз с Зулейки, а также расслышал, как Кормак пробормотал тихим голосом:

— Девушка все еще может спасти наши жизни, Амори. Это и есть Абдулла бин Керам, и он считает, что она его дочь, — а затем, грозно взмахнув своим мечом, громко воскликнул:

— Остановитесь, псы! Если вы не дадите нам спокойно уйти, Зальда умрет!

Но тут Зулейка, вырвав свою руку из рук Амори, словно пантера, ловко спрыгнула с седла и бросилась через двор в сторону арабских всадников. Амори, ошеломленный, наблюдал, как она уходит, сжимая обломок своего меча.

— Отец! — кричала молодая женщина, не переставая бежать. — Отец!

Вождь арабов стремительно спрыгнул с коня. Его сильные бронзовые руки схватили ее за плечи, его глаза пристально осматривали ее лицо. Абдулла бин Керам был жестоким и опытным воином, непримиримым со своими врагами, но в этот момент его живые и мрачные глаза были мокрыми от слез, и его голос дрожал, когда он воскликнул:

— Зальда! Зальда, дочь моя!

Внезапно Амори осознала правду, словно ее бросили ему в лицо. Он рассмеялся. Несмотря на то, что он был окружен врагами, он почувствовал огромное облегчение — больше за эту молодую женщину, чем за себя. Кормак, еще не понимая, пробурчал проклятье и воскликнул:

— Твоя дочь? Ты с ума сошел, шейх Абдулла? Это не… — Но он замолчал, как только правда открылась ему, с силой захлопнув рот.

— Безумец! — арабский вождь посмотрел на Кормака убийственным взглядом. — Ты думаешь, я не способен узнать свою дочь, даже если не видел ее эти три длинных и мучительных года? Точно так же я узнал и тебя, Кормак Фицджеффри. И я не забыл, что между нами кровная ненависть!

— Со мной тоже самое! — прервал его Сулейман-Бей. Он все еще стоял у входа в замок, сжимая оружие в руке, окруженный последними десятками своих воинов. — Я тоже, Абдулла бин Керам, поклялся убить этого бешеного франка. Он и его люди всего лишь горстка перед нашими совместными силами. Давай же закончим это дело и разберемся с ним!

— Нет! — воскликнула принцесса Зальда. — Не навредите сьеру Амори, он был добр ко мне и спас меня из огня. Кроме того, господин Кормак спас меня, когда меня собирался выпотрошить турок, озверевший от крови и смерти. Прошу вас простить их, отец… если бы не они, сегодня мы не были бы вместе!

Абдулла бин Керам увидел в глазах дочери любовь, которую она чувствовала по отношению к сьеру Амори.

— Зальда, — сказал он, — когда купец Али бин Насру появился перед моей палаткой, чтобы открыть мне — в обмен на определенную сумму золота, — где тебя держат в плену, я поклялся уничтожить всех, кто удерживает тебя. Я пришел сюда с тысячью всадников, готовыми исполнить эту клятву, и это не то, от чего я могу отказаться, словно это…

— Но отец… Ты хочешь выполнить свою клятву… или вернуть меня?

Абдулла бин Керам поднял голову, обратив на Амори твердый и жесткий взгляд, напоминающий взгляд патриархов древности.

— Сьер Амори, — громко сказал он, чтобы все могли его услышать, — так как принцесса Зальда заступилась за тебя, я пощажу твою жизнь и твоих людей, несмотря на то, что они неверные…

— Нет! — воскликнул Сулейман-Бей, глядя на Амори; его лицо скривилось от гнева. — Вы можете отречься от своей клятвы, если хотите, о великий шейх, но свою я должен исполнить. Когда вы врывались во двор, убивая моих храбрых людей, вам и в голову не пришло, что мои мотивы были равны вашим и что я тоже поклялся убить Кормака и всех тех, кто помогает ему в его мерзких достижениях… а также освободить Зальду, которая должна стать моей невестой, благодаря другой вашей клятве, шейх!

— Освободить, говоришь? — яростно воскликнула Зальда. — И чтобы освободить меня, ты, Сулейман-Бей, послал за мной эту гадюку Белека Египтянина, который связал меня посреди ночи и унес так, что я боялась за свою жизнь? Это правда, что господин Кормак собирался просить выкуп в обмен на мою жизнь, но ты тоже хотел этого…

Военный клич Кормака был похож на рев льва, бросающегося на свою жертву. Сулейман-Бей быстро повернулся, когда гигантский черный жеребец подскочил к нему. Скимитара, который он поднял, чтобы попытаться остановить клинок Кормака, было недостаточно, чтобы спасти его. Огромный меч франка сокрушил лезвие Сулеймана, как будто оно было сделано из стекла, и обрушился на шлем вождя турков, который упал на землю с пробитой головой, превращенной в кровавую кашу. Сто или около того глоток издало яростный вой, когда норманн-гэл направил своего скакуна галопом в сторону турок, толпящихся у ворот. В следующее мгновение он расправился с новым противником, в то время как его жеребец поднялся на дыбы и разбил голову следующему сельджуку своими стальными копытами. Через мгновение, прежде чем Амори смог помочь своему другу, гигант гэл ворвался в ряды турок, замерших в узких воротах, и невероятным образом сумел пересечь порог и вырваться из крепости, умчавшись галопом в ночь, к пустыне, пока не исчез из вида. Перед этим он прикончил около полудюжины турок и, прежде чем исчезнуть в ночи, проревел свой дикий боевой клич.