Принцесса-невеста - [34]

– Ты все талдычишь это слово! – огрызнулся испанец. – По-моему, ты не понимаешь, что оно значит.

– Быстро он лезет? – спросил Феззик.

– Страшно смотреть, – отвечал испанец.

Сицилиец вновь собрался с духом и посмотрел.

Человек в черном как будто взлетал. Уже сократил дистанцию на сотню футов. Минимум.

– Ты же вроде силач! – завопил сицилиец. – Ты же вроде большой и могучий зверюга, а он нас догоняет.

– Я несу троих, – объяснил Феззик. – А он только себя и…

– Отговорки – прибежище трусов, – перебил его сицилиец. И снова посмотрел вниз.

Человек в черном одолел еще сотню футов. Сицилиец посмотрел вверх. Там уже проступала вершина утеса. Еще футов сто пятьдесят – и они спасены.

Лютика, связанную по рукам и ногам, от страха мутило, и она даже не знала, какого хочет исхода. Знала она одно: ни за какие коврижки она не хочет, чтобы все это повторилось.

– Лети, Феззик! – заорал сицилиец. – Еще сто футов.

И Феззик полетел. Он выбросил из головы все, кроме веревок, и рук, и пальцев, и руки его подтягивались, пальцы хватались, дрожала веревка и…

– Он на полпути, – сказал испанец.

– Он на полпути к гибели, вот он где, – сказал сицилиец. – Нам осталось пятьдесят футов, а едва доберемся и я отвяжу веревку… – И он выдавил смешок.

Сорок футов.

Феззик подтянулся.

Двадцать.

Десять.

Все. Феззик победил. Они долезли до вершины; первым спрыгнул сицилиец, затем турок снял принцессу, а испанец, отвязавшись, глянул вниз.

Человеку в черном оставалось всего триста футов.

– Даже как-то жалко его, – сказал турок, тоже поглядев. – Такой скалолаз заслуживает большего, чем… – И он осекся.

Сицилиец распутал веревочные узлы на дубе. Веревка словно ожила и огромной водяной змеей заструилась на родину. Проскакала вершиной утеса и по спирали кинулась в лунный пролив.

Сицилиец загоготал и шумел, пока испанец не сказал:

– Ему удалось.

– Что удалось? – Горбун просеменил к краю.

– Вовремя отпустить веревку. Видишь? – И испанец указал вниз.

Человек в черном висел в пустоте, цепляясь за голую скалу, в семистах футах над водой.

Сицилиец завороженно понаблюдал.

– Знаете, – сказал он, – я всесторонне изучал смерть и умирание, я большой специалист по этому вопросу. Вам, вероятно, любопытно будет узнать, что он погибнет задолго до того, как упадет в воду. Его убьет полет, а не удар.

Человек в черном беспомощно болтался в пустоте, обеими руками цепляясь за Утес.

– Что же мы за грубияны! – сказал сицилиец Лютику. – Вам, наверное, тоже интересно. – И он подтащил ее к обрыву, по-прежнему связанную, чтоб она поглядела на жалкие предсмертные потуги человека в черном.

Лютик зажмурилась и отвернулась.

– Нам не пора? – спросил испанец. – Ты же говорил, что время дорого.

– Дороже не бывает, – кивнул сицилиец. – Но я не могу пропустить подобную смерть. Я бы ставил такое в театре по воскресеньям и продавал билеты. Бросил бы ассасинствовать и вышел на пенсию. Вы только посмотрите – как думаете, у него перед глазами проносится вся жизнь? Так в книжках пишут.

– Сильные руки, – отметил Феззик. – Долго висит.

– Долго не провисит, – сказал сицилиец. – Скоро упадет.

И тут человек в черном полез вверх. Конечно, лез он медленно. И не без великого труда. Но невозможно было отрицать: он двигался вверх по голой скале.

– Немыслимо! – возопил сицилиец.

Испанец развернулся к нему:

– Не говори этого слова. Немыслимо, что нас преследуют; оборачиваемся – а там человек в черном. Немыслимо, что другое судно нас догонит; смотрим – а он нагоняет. Теперь и это немыслимо, но ты погляди – ты погляди… – И испанец указал в черноту ночи. – Он подымается.

Человек в черном подымался. Пальцы его неизвестным науке чудом цеплялись за трещины в скале; он удалился от гибели и приблизился к вершине футов на пятнадцать.

Гневно блестя глазами, сицилиец наступал на строптивого испанца.

– К незаконным операциям не обращалось умов острее моего, – начал он, – и когда я говорю, я не просто гадаю – я знаю факты! Человек в черном нас не преследует – это факт. Гораздо логичнее предположить, что он обычный моряк, на досуге занимается скалолазанием и направляется примерно туда же, куда и мы. Меня вполне устраивает это объяснение, – надеюсь, оно удовлетворяет и вас. Однако мы не можем рисковать, – вероятно, он видел нас с принцессой, и один из вас должен его убить.

– Я? – спросил турок.

Сицилиец покачал головой:

– Нет, Феззик. Мне понадобится твоя сила – понесешь девушку. Бери ее, и поспешим. – Он обернулся к испанцу. – Мы пойдем прямиком к границе Гульдена. Прикончишь его, и догоняй.

Испанец кивнул.

Сицилиец поковылял прочь.

Турок подхватил принцессу и зашагал за горбуном. На повороте обернулся и крикнул:

– Догоняй!

– Ну а как иначе? – Испанец помахал. – До скорого, Феззик.

– До скорого, Иньиго, – ответил тот. И исчез, а испанец остался один.

Иньиго, проворный и изящный, опустился на колени над обрывом. Человек в черном продолжал мучительное восхождение – оставалось двести пятьдесят футов. Иньиго лег плашмя, в лунном свете пытаясь разгадать секрет скалолаза. И надолго застыл. Учился Иньиго хорошо, но не очень быстро – без прилежания никуда. В конце концов до него дошло: человек в черном сжимал кулак, непонятно как вгонял его в скалу и на нем держался. Затем нащупывал выше новую трещину, снова сжимал кулак и вгонял туда. Если была опора для ног, он опирался ногами, но в основном лез только на кулаках.