Принцесса науки - [32]

Бани не только не принесли Ковалевским доход, но их строительство довело дела Владимира Онуфриевича до такого состояния, что имущество Ковалевских чуть не пошло с молотка. Уплатив часть долгов, они едва могли сводить концы с концами.

— Мы потеряли все, но, может быть, это все к лучшему. Мы оба примемся за свое дело, — так Софья Васильевна говорила мужу, стараясь его поддержать.

Но Владимир Онуфриевич был подавлен, и вывести его из этого состояния было невозможно.

„Дела идут к дурному исходу, и я нимало не обольщаю себя относительно того, — как обычно, Ковалевский искал моральной поддержки у брата. — Благодарю, милый, за ободрительные слова твоего письма, но ладья наша так свихнулась, что направить ее на хорошую дорогу уже невозможно“, — писал он.

В Петербурге Ковалевским оставаться было нельзя, и они переехали в Москву. Верный друг Юлия Лермонтова сняла им трехкомнатную квартиру. Ковалевские надеялись, что жизнь в Москве наладится, тем более что Владимир Онуфриевич рассчитывал получить должность доцента в университете.

Софья Васильевна тоже мечтала преподавать в университете и решила готовиться к магистерским экзаменам. Но чтобы стать преподавателем университета, необходимо было получить разрешение министра просвещения Сабурова — „битого министра“ (ему один студент публично дал пощечину).

„Что до меня касается, то мои дела идут не столь блестящим образом: несмотря на то, что и профессор Давидов и ректор Тихонравов лично обращались к министру с просьбой допустить меня к магистерскому экзамену, но министр решительно отказал и даже выразился так, что и я, и дочка моя успеем состариться, прежде чем женщины будут допущены в университеты. Каково?“ — так с горечью сообщила Софья Васильевна брату мужа.

До чтения Владимиром Онуфриевичем лекций в университете и, следовательно, до постоянного заработка оставалось около года, а средств пока не было никаких. В этот трудный момент его пригласил к себе Виктор Иванович Рагозин, который организовал „Товарищество на паях „Рагозин и К°““ по производству нефтяных минеральных масел».

Основатель товарищества был очень энергичным и деловым. Женившись на дочери одного из богатых нижегородских купцов, он умело пустил капитал в оборот и разбогател. Когда в 1813 году Бакинское ханство стало принадлежать России, кое-кто из дельцов занялся добычей нефти, но очень примитивным способом. Будучи образованным человеком, Рагозин обратил внимание на то, что при производстве керосина остаются «нефтяные остатки». Рагозин основал лабораторию, где перерабатывал эти остатки в смазочные масла. Масло стало быстро раскупаться, и Рагозин, не имея достаточно средств, чтобы одному построить несколько заводов, решил создать на паях «Товарищество „Рагозин и К°“». Пайщикам предлагались очень выгодные условия, руководило ими выбранное правление. Рагозин предложил Ковалевскому стать одним из директоров. Это предложение устраивало Владимира Онуфриевича. Не говоря уже о том, что при хорошем ведении дел он будет получать более десяти тысяч в год, уже теперь можно было взять в кассе товарищества любую сумму в счет будущего жалованья.

Ковалевский воспользовался этой возможностью, занимал деньги в кассе фирмы, приобретал паи, снова их закладывал, снова покупал, находил пайщиков, в общем, как всегда, с увлечением занялся новым делом. Он все еще наивно надеялся быстро разбогатеть и уж потом целиком отдаться науке. Измученный нуждою, Ковалевский не мог понять, как трудно совместить предпринимательскую деятельность (он был техническим директором общества) с научной работой. По делам новой службы Владимир Онуфриевич уехал за границу. Там он встретился с учеными, которые радостно его приняли, и он начал жадно знакомиться с новейшими достижениями геологии и палеонтологии.

Софья Васильевна тоже занялась любимой наукой. Ее захватила дискуссия об абелевых функциях и работа над преломлением света в кристаллах. Ковалевская чувствовала необходимость посоветоваться с Вейерштрассом и показать ему черновые наброски своей работы. Она написала профессору письмо, и не дождавшись ответа, оставила маленькую Фуфу (так звали дома Соню-младшую) у Лермонтовой и уехала в Берлин.

Глава X ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Ковалевская приехала в Берлин и остановилась в отеле. Она немедленно дала знать о своем приезде Вейерштрассу, и вскоре профессор уже был у нее.

«Как он постарел за это время и как он похож на моего отца, — мелькнула мысль у Софьи Васильевны при виде профессора. — Те же усталые глаза, тяжелые веки, такой же умный, всепонимающий взгляд».

Вейерштрасс нежно расцеловал свою любимую ученицу; он был оживлен и радостно взволнован, но Ковалевская видела, как растерян и угнетен ее старый друг, каким неуверенным он себя чувствует. Огромная работа, болезни, отсутствие денег — все это уносило силы и здоровье. Ученый с мировым именем на старости лет не имел средств, чтобы спокойно заниматься любимой наукой, а был вынужден читать лекции, много редактировать.

Софья Васильевна призвала всю свою волю, чтобы сдержать слезы, и начала горячо рассказывать о своих рабочих планах.