Принцесса на побегушках - [18]

Они смотрели друг на друга, и в темной глубине его глаз Лиззи увидела отражение своих самых смелых фантазий о близости, вздохах и стонах, о голой страсти и вскриках наслаждения. Она не выдержала и первая прервала молчаливый диалог, закрыв глаза, будто готовясь к взлету.

Лиззи открыла глаза и перевела дыхание только тогда, когда самолет набрал высоту. И только тогда ответила:

— Можно и поговорить.

Джеймс хмыкнул, но Лиззи не разделила его веселого настроения. Если он сам предложил поговорить о личном, может быть, ей удастся прояснить для себя несколько моментов.

— Ты когда-нибудь веселился по-настоящему, Джеймс?

Джеймс как-то сразу успокоился и положил свою руку поверх ее. Лиззи пришлось напрячься, чтобы сосредоточить внимание на его словах, а не позволять своему сознанию растечься под воздействием их физического контакта.

— Что ты имеешь в виду? — В его голосе слышалось удивление.

— О тебе никогда не пишет желтая пресса, хотя твоя семья очень известна в Сиднее. Почти как моя на Аристо. Ты не выглядишь человеком, умеющим и любящим повеселиться.

— А каким я выгляжу?

Лиззи задумалась на мгновение, подбирая слово.

— Напряженным.

Часто задумчивым, добавила она мысленно. Иногда она замечала отрешенное выражение на его лице, как будто он полностью погружен в себя и думает о чем-то серьезном и не слишком приятном.

О работе? О женщине? Лиззи очень хотелось это узнать.

— Поверь, принцесса, я знаю, что значит хорошо развлечься. — Голос Джеймса был низким, бархатистым, с чуть насмешливыми интонациями. А взгляд явно дал понять, о каком развлечении он думает в эту минуту. — Просто я предпочитаю, чтобы моя личная жизнь оставалась сугубо личной.

Именно за это злились на нее братья. Как все было хорошо и дружно, пока ее имя не замелькало в прессе, и тогда вся семья ополчилась против нее.

— Но ведь нельзя же верить всему, что пишут!

Лицо Джеймса помрачнело, и на нем появилось то самое озабоченное, отстраненное выражение.

— Почему же? Одно время я напрасно сомневался в правдивости некоторых не слишком пристойных подробностей.

А потом Джеймс вдруг нагнулся к ее уху и спросил тихим, страшным голосом:

— А правда, что ты обычно не надеваешь белье под свои обтягивающие платья?

Лиззи не смогла удержаться от смеха, к ней вернулось хорошее настроение и желание пофлиртовать.

— Точно об этом знаю только я. — Она не удержалась и бросила ему вызов. — Похоже, тебе тоже хочется знать наверняка.

— Я даже готов держать пари.

— Я не из тех женщин, на кого делают ставки.

— Умница. На твоем месте я бы тоже этого не допускал. — Джеймс насмешливо улыбнулся. — Тем более какой дурак станет спорить, если имеется полная уверенность?

— Ты слишком самоуверен. — Лиззи не сразу нашлась с ответом.

— Да, — без ложной скромности признал Джеймс. — А хочешь знать почему?

Он поднял руку, захватил прядь ее волос и легонько потянул, вынуждая Лиззи повернуть к нему лицо. Не стоило этого делать — она мгновенно попала под гипноз его взгляда.

— Вот поэтому.

Он выпустил волосы, но его рука осталась лежать на ее затылке. Потом его пальцы скользнули по ее щеке, очертили контур скул. Каждое его прикосновение было исполнено чувственного искушения, как будто маленькие фейерверки вспыхивали там, где пальцы Джеймса касались ее кожи. Но больше всего жаждали внимания ее губы. Если она приоткроет их немного... просто, чтобы дышать... только для этого... Мелкие морщинки вокруг глаз Джеймса стали чуть глубже, он все понял. А потом ответил — его палец скользнул по ее подбородку, обвел контур губ, потом коснулся их самих. Они были сухими, жаждущими, и утолить жажду мог только его поцелуй.

Джеймс продолжал нежно дотрагиваться до ее губ, глядя Лиззи прямо в глаза. Она забыла, где они находятся, перестала слышать ровный гул двигателей самолета. К ее огорчению и одновременно удовольствию, палец Джеймса оставил ее губы и скользнул вниз по шее, обведя впадинку у ее основания. Затем прошелся влево и вправо по ключицам. Лиззи хотела сказать что-нибудь, но не могла придумать что. Она вообще не могла думать. Джеймс прервал безмолвный контакт их глаз и опустил взгляд ниже, следя за передвижением своего пальца с чуть насмешливой улыбкой. А палец уже скользнул в ложбинку между ее грудями, потом отклонился влево и нарочито неторопливо обвел контур ее соска.

— Вот поэтому, — повторил Джеймс мягко.

Лиззи опустила взгляд и поняла, что ни один модный бюстгальтер «пуш-ап» и нож пластического хирурга не сравнятся с нежными прикосновениями Джеймса по эффективности воздействия на грудь. Ее груди налились и приподнялись, горошины напрягшихся сосков бесстыдно выступили под кружевом бюстгальтера, словно моля о большем. Они были настолько напряжены, что Лиззи было даже больно.

Она подняла взгляд и по сардонической усмешке на губах Джеймса поняла, что он полностью владеет собой. Она резко оттолкнула его руку и выпрямилась в своем кресле.

— Это все кондиционер, — как можно холоднее заметила она. — Я всегда мерзну из-за них в самолете.

Смех Джеймса был неожиданно теплым, и Лиззи немного смягчилась.

— Значит, кондиционер?.. Тогда откуда у тебя испарина вот здесь? — Его палец медленно прошелся над ее бровью. Низкий голос стал похож на воркование. — Где тебе еще жарко, принцесса?