Принцесса маори - [3]

Сама она едва могла скрыть восторг от предстоящего путешествия. Америка была чем-то большим, на что она даже не смела надеяться. Но вскоре ее радости пришел конец: отец хотел взять с собой лишь ее брата Ганса. Его душевнобольная жена и темпераментная дочка должны были отправиться в Новую Зеландию к какой-то кузине.

— Ваш билет, пожалуйста! — английская речь вырвала ее из воспоминаний.

Ева вздрогнула и начала искать билет, роясь в кармане. Она его купила на последние деньги, которые мать припасла ей для путешествия на корабле. Еву должны были встретить в Окленде. Но после того, как она в полном одиночестве прождала на набережной целый день, девушка решила позвонить тетке. По телефону ей сообщили, что нужно взять билет на поезд в Веллингтон, потом в Таумарунуи пересесть на поезд в направлении Нейпира. И уже там, в Нейпире, ее с вокзала заберут домой.

Голос тетки показался не очень дружелюбным. Хотя она написала отцу довольно милое письмо, сообщив, что с радостью примет пожить его жену и дочь на два года. На виноградниках много работы, и все будут рады любой помощи.

Видимо, теперь обстоятельства изменились, потому что о доме в городе не могло быть и речи.

— Вы спите, что ли? — услышала она голос проводника.

— Нет, вот мой билет! — поспешно ответила Ева на английском.

— Откуда вы?

Ева вздрогнула. Неужели слышно, что она приехала из Германии? Ведь она так прилежно училась! Все путешествие девушка сидела на кровати, уткнувшись в книги. Она ни в коем случае не хотела выглядеть на другом конце земли немой идиоткой.

— Я из Германии, — нерешительно ответила Ева.

Лицо проводника просияло.

— Именно это я и заподозрил. Я не совру, если скажу, что сразу понял: вы родом из Пфальца.

Ева тоже засветилась от радости. Она старательно закивала.

— Да, из Баденхайма!

Мужчина разгладил бороду.

— Не знаю такого города, но я здесь уже больше сорока лет. Я был еще ребенком, когда мы сюда переехали… — Он запнулся и внимательно взглянул на девушку. — Вас, что же, одну отправили путешествовать через весь мир?

— Нет, я ехала с матерью, но она умерла по дороге…

Слезы навернулись у нее на глаза, девушка не могла ничего с этим поделать. Все снова всплыло в памяти, будто она опять оказалась на корабле. «Она умерла!» — произнесла с сочувствием какая-то старая женщина, сидящая на соседней койке, когда Ева, словно безумная, трясла безжизненное тело матери.

Спустя мгновение девушка поняла, что старуха права. Но она просто не хотела в это верить. Ева бросилась в спальный отсек, чтобы позвать доктора Франке. Он тут же подошел вместе с ней к койке матери. Доктор Франке хорошо знал женщину, она добровольно вызвалась помогать ему во время сильнейшей эпидемии гриппа, разразившейся среди пассажиров корабля. Ева и ее мать неустанно ухаживали за больными. Конечно, они боялись, что тоже заразятся, но у них не было даже насморка. Тем временем эпидемия на борту прекратилась, унеся лишь несколько жизней.

Седой врач побледнел, когда склонился над Мартой Шиндлер.

— Ваша мать мертва, — заключил он после осмотра.

— Но ведь еще вчера она была совершенно здорова! У нее не было ни единого симптома ужасного гриппа. И на слабое сердце она не жаловалась. Этого не может быть! — отчаянно возражала Ева.

Доктор Франке подал Еве знак следовать за ним, их провожали любопытные взгляды остальных пассажирок.

Ева вышла из спального отсека, она все еще не осознавала, что произошло.

— Я удивился, когда обнаружил, что у нас украли веронал, но вот пустой пузырек. — Доктор поднял его вверх.

— Но где вы его нашли?

— Он лежал под одеялом вашей матери. Я только что обнаружил его во время осмотра. Крепитесь, ваша мать покончила с собой.

— Она уже когда-то пыталась, — едва слышно произнесла Ева. Отец рассказывал ей, что вскоре после родов у матери началась меланхолия[1].

Тем временем на лавку рядом с Евой присел проводник и обнял ее. Когда девушка поняла, что незнакомый мужчина пытается ее утешить, она громко всхлипнула.

Наконец она смогла расплакаться. Все время после того ужасного дня она была словно в оцепенении.

— Ну-ну, не нужно печалиться, — словно откуда-то издалека слышала она немецкую речь проводника, но ничего не могла поделать со слезами.

Так должно быть. Наконец-то она заплакала! Все удивлялись, почему она не плачет, когда капитан сбросил мешок с телом матери в море. Но Ева не могла плакать. Внутри у нее все будто окаменело.

И только когда Ева прильнула к незнакомому крупному мужчине-земляку, она осознала, что потеряла мать и оказалась в чужой стране совершенно одна.

«Я напишу отцу, чтобы он выслал мне денег на билет, тогда я скоро его увижу, — уговаривала она сама себя. — И не через два года, как планировалось».

«Через два года у меня будет достаточно денег, и мы сможем вновь обрабатывать склоны холмов и продавать вино», — так пообещал отец, но пока они не могли жить на запущенном участке, который когда-то был прибыльным виноградником.

После войны виноградник постепенно приходил в упадок. Во-первых, отец вернулся с войны, получив ранение, во-вторых, он слишком рано присоединился к сепаратистам «Гейнц-Орбис». Его мечтой был свободный Пфальц с поддержкой от Франции. Но население не слишком активно поддерживало это движение. Петер Шиндлер вовремя отрекся от сепаратистов, чтобы не поплатиться жизнью. Французским оккупантам он казался политически неблагонадежным, а от правительства земли Бавария не получал никакой помощи. Бургомистр не встал на сторону упрямца, «любителя французов» — так Петера Шиндлера называли в деревне.