Принцесса лилий - [128]

— Быть не может! — ахнул впечатлительный, как все пираты, рыжий.

— Еще как может, — подтвердила повидавшая жизнь баронесса. — Это случилось после гибели герцога Карла при Нанси. Мария Бургундская стала наследницей всех его земель, городов и состояний — и начались игры похлеще, чем нынешнее сватовство к Анне Бретонской.

— Бретань с Бургундией, мне помнится, были союзниками, — решил поразить баронессу знаниями рыжий пират.

— Против Франции, — подтвердила баронесса. — И там же, в Бретани, в заключении лет пятнадцать содержался захудалый рыцарь, который стал теперь английским королем.

— Как интересно! — восхитился рыжий пират. — А какова была позиция матери Марии, вдовы герцога Бургундского?

— Не матери, а мачехи! — одернула его строго баронесса. — Наследница у герцога появилась от второго брака с Изабеллой Бурбонской. А третий так и остался бездетным, англичанка не принесла ему детей. Поэтому всем было глубоко наплевать, какая у нее позиция. И влиятельные люди при бургундском дворе — такие как канцлер, как господин д’Эмберкур, епископ Льежский, как герцог Клевский и другие — начали играть каждый в свою пользу, рассчитывая извлечь большие выгоды из брака герцогини Бургундской. А Карл Смелый, надо сказать, как и его царственный кузен, тоже обещал наследницу всем вокруг, только на деле никому не хотел отдавать, потому-то она и досидела в девицах до двадцати лет. Он же не предполагал, что его так нелепо убьют под Нанси.

— А кто при бургундском дворе стал самым сильным после его смерти? — уточнил рыжий пират. — Вы назвали многих господ, кто был самым влиятельным?

— Вот тут-то мы и подбираемся к самому интересному, — пообещала ему баронесса. — Потому что после смерти герцога подняли голову богатые нидерландские города — Гент, Брюссель и другие. Которые считали, что раз герцогиня находится в Генте, то самые сильные теперь они. И заварился такой компот, я вам скажу…

— Скажите, — попросил рыжий пират.

— И скажу, — решительно сказала баронесса, отхлебнув из кубка. — У Максимилиана Австрийского, тогда еще не императора, а римского короля, сына скупейшего императора Фридриха, было письмо от Марии Бургундской, написанное ею под диктовку отца еще при его жизни, — о том, что она согласна стать его, Максимилиана, женой. Согласие подтверждалось крупным алмазом. У герцога Клевского было устное согласие от окружения герцогини на ее брак с его сыном.

— А кто был в этом окружении?

— Разумеется, мачеха Марии, вдова герцога Бургундского. Потом господин де Равенштайн, брат герцога Клевского, который и хлопотал об этом браке, канцлер и господин д’Эмберкур.

— А кто стоял за брак с французским дофином?

— Этот брак считал полезным для страны епископ Льежа, — пояснила баронесса. — Но гентские горожане решили выдать Марию за герцога Гельдернского, жестокого человека, имевшего не то двух, не то трех жен, чуть не уморившего своего отца в тюрьме за то, что тот слишком долго был герцогом, не давая наследнику подняться, но в целом, по мнению горожан, — блестящим кавалером, очень подходящим для юной герцогини. А у короля Франции было секретное письмо, написанное от имени Марии Бургундской тремя лицами: самой Марией, ее мачехой и господином де Равенштайном. В котором она давала согласие на брак с дофином и просила короля все дела с ней вести через ее близких лиц.

— Четыре возможных брака? — уточнил дотошный пират.

— Да. Наш король, разумеется, пользуясь положением, тут же вторгся на земли Бургундии и начал завоевывать там города. Гентские горожане важно отправили к нему посольство, чтобы договориться о мире. Королю этот мир был не нужен, он и так уже подгреб себе все, что наметил. А вот раздуть свару при бургундском дворе — для него было самым большим подарком. И тут прибыли послы и объявили, что они представляют совет Гента и герцогиню Бургундскую. Наш добрый король очень удивился и сказал, что они врут — герцогиня Бургундская рекомендовала ему иметь дело совершенно с другими лицами.

— А зачем, зачем? — с удовольствием взмолился рыжий пират.

— Да как «зачем», милый вы мой? — возмутилась баронесса. — Сделать такое заявление — это все равно, что на пожаре плеснуть в огонь ведро масла вместо воды. Чего наш король и добивался. Горожане считали себя равными благородным людям, думали, что они вот так запросто будут вести переговоры с королями — а тут их так одернули. Он прилюдно унизил этих гордых бюргеров, а когда они потребовали подтверждений словам герцогини, взял и спокойненько отдал им письмо.

— Вот так взял и отдал? — уже искренне не поверил рыжий пират. — Секретное письмо? Я как-то всегда думал, что подобного рода переписка секретна, так сказать, с обеих сторон?

— Королям все можно, — утешила его баронесса. — Во всяком случае, Людовик именно так считал. Разъяренные горожане Гента вернулись домой несолоно хлебавши и собрали совет штатов. На котором присутствовала и герцогиня. Для начала они публично напомнили о данном им поручении — говорить от имени совета штатов, мнения которого придерживается и герцогиня. Это было правдой, ведь Мария Бургундская была у них почти заложницей. Потом они рассказали, что король им не поверил, ссылаясь на письмо. Наивная юная Мария, как и вы, думала, что письмо секретное, поэтому стала отрицать его наличие.