Принцесса из собачьей будки - [5]

Костя согласно кивнул. Они не говорили вслух, но Оксана видела, что нечто важное решается между ними, и в этом важном она примет участие.

Следующим утром вышли на рассвете. Куда шли, для чего — сестра не спрашивала. Она считала, что взрослые на то и взрослые, что лишнего не говорят, а ведь она — взрослая. Пусть братья тоже видят это, тоже понимают. Пришли к пятиэтажному дому. Костя и Миша направились в подъезд, который Оксане был незнаком, но и тут девочка смолчала. Мальчишки стали стучать в квартиры. Девочку терзало любопытство, почему выбрали именно эти квартиры, а не другие, чего хотят и вообще — что это за игра такая — сперва стучать, а когда открывают, — прятаться? Наконец, она не выдержала и спросила разрешения тоже поиграть в эту игру. Ей досталась квартира номер 21 на втором этаже. Оксана принялась стучать. Никакого ответа. Тогда братья сказали, чтоб стучала сильнее, и она принялась с тройным усердием колотить в дверь. Опять тишина. Тогда Костя подмигнул Мише, и они принялись на пальцах что-то высчитывать. Когда высчитали, выбежали из подъезда, немного обошли дом и притормозили напротив одного из окон. Можно сказать, что сегодня им везло вдвойне, потому что окна выходили в небольшой палисадник, который жители старательно взращивали, так что кусты с еще не опавшими листьями были хорошим прикрытием.

— А теперь слушай, мелкая. Сейчас ты встанешь мне на плечи и как раз дотянешься до окна. Откроешь форточку, пролезешь в квартиру и откроешь нам с Костей дверь, поняла?

Оксана угукнула, верная своему намерению быть взрослой и лишнего не спрашивать. В первый раз в жизни она что-то делала вместе с братьями, а потому подвести не могла, иначе ее бы сочли за сопливую неумеху. Взгромоздившись на Мишины плечи, так как он был выше Кости, девочка стала тянуться к форточке. Пальчики чуть не доставали. Оксана пыхтела и кряхтела, пытаясь дотянуться. Ничего не выходило. Тогда Костя шепотом подсказал, чтобы она немного подпрыгнула. Делать это было рискованно, страшно, но трусость показать было хуже. Оксана слегка подпрыгнула. Одна нога чуть не соскользнула с Мишиного плеча, но ручка вовремя ухватилась за оконный выступ. Девочка подтянулась и взобралась на карниз. Довольная успехом, она теперь решительно открыла форточку и протиснула свои маленькие худенькие плечики внутрь, а потом и целиком проскочила внутрь, словно гуттаперчевая. Через минуту замки были открыты, и мальчики вошли в дом. Она не понимала, что происходит, когда увидела, как сумки братьев быстро наполняются чужими вещами.

— Зачем это нам? — наивно спросила она Костю, которого не так боялась как Мишу, — это ведь чужое, а брать у чужих — плохо.

— Плохо голодными и ободранными ходить и перебиваться с картошки на макароны, — отозвался со смешком вместо старшего брата средний. Что на это сказать, Оксана не знала, потому что Миша был прав, макароны с картошкой действительно приелись, а вкус другой пищи она, казалось, уже совсем позабыла…

Итак, набрав вещей и незаметно ускользнув, ребята отправились на рынок, где некоторые вещи продали и выручили за них деньги, другие же обменяли на продукты. Целых три дня дети питались как богачи, не отказывая себе во всяких вкусностях. Бабушка, естественно ни о чем не знала, потому что припасы были спрятаны надежно в подвале, в ящике. Костя и Миша запирали ящик на замок, так что ни одна крыса не могла проникнуть в него.

С того самого дня как братья впервые взяли с собой Оксану на «дело», она утратила границу между плохим и хорошим, правильным и ошибочным. Для нее отныне существовал только закон потребности, так что, если что-то у кого-то плохо лежит, это не значит, что воспользоваться этим запрещается. Пусть потом на себя пеняют, что плохо положили.

Глава 3. Разлучаться и напиваться

У бабушки в доме ничего особо интересного найти было невозможно, поэтому играть Оксане было не с чем, если не считать самодельных качелей, которые братья сделали во дворе из веревок и старой шины. Конечно, если бы Алевтина Викторовна была чуть подобрее, поинтеллигентнее, то она бы не пожалела для внучки ничего из вещей, которые хранила на чердаке, ведь все равно, как она выражалась, это был хлам. Но даже его женщине было жаль. По крайней мере, так понимала ее Оксана, когда видела, как бабушка запирает старенькую дверь на большой чугунный замок. Девочке как-то не приходило в голову попросить братьев о том, чтобы они хитро устранили хлипкую преграду, пока однажды сделать это не предложил Костик.

— Что, интересен старухин чулан?

— Ага, очень. Ты знаешь, что там может быть? — глаза Оксаны загорелись огоньком озорства так, что она стала похожа на маленького ангелочка, который только и знает что целыми днями придумывать хитроумные игры. Костю забавлял вид сестренки. Он-то успел забыть, что она — вовсе не Сонька-Золотая Ручка, а просто маленькая девочка. Порыскав в карманах брюк, мальчик извлек тоненькую металлическую проволочку с крючочком на конце. Просунув сие чудо в замочную скважину, он как-то особенно повертел-покрутил и, вуаля, дверь отворилась, словно в сказке! Оксана от радости даже в ладошки захлопала. А Костик успел подумать, что это очень приятно — дарить радость людям, особенно — близким. Вместе они вошли в пространство чулана, где, наверное, тысячу лет уже правила старость, смахивая с жилистых рук пылинки времени. Детские шаги растревожили застоявшуюся тишину, пол заскрипел, а дверь словно охнула, когда ее открывали.