Принцесса Иляна - [39]

— Ты смелая, — очень серьёзно произнёс собеседник. — Ты знаешь, кто я, и не боишься.

— Меня уверяли, и не раз, что мне нечего бояться, — сказала Илона.

— Значит, ты просто смущена? — спросил жених.

Илона не ответила. Лишь подумала, что действительно смущается — настолько, что не может назвать жениха по имени даже мысленно. Ладислав или Ласло — так она могла бы звать его, но ни Ладиславом, ни Ласло он для неё не был. В голове вертелось либо «Ладислав Дракула», либо просто «Дракула», либо «жених», безымянный жених.

А он сидел напротив неё и продолжал допытываться:

— Почему ты смущена? Мне сказали, что ты уже успела побывать замужем. Я полагал, что только девицы смущаются, а те, которые узнали замужество, должны смотреть прямо. Разве не так? Скажи мне.

— Я не могу говорить за всех, — отвечала Илона. — Я могу говорить только за себя.

— Тогда скажи за себя, — ободрил Дракула.

— Я... я... уже пять лет не... уже пять лет одна, и за это время отвыкла от всего того, что мне теперь приходится делать.

— Неужели за пять лет к тебе никто не сватался? — удивился собеседник. — Не может быть, чтобы никто.

— Четыре года назад сватались двое, — призналась Илона. — А три года назад — ещё один, но я всем отказала. И с тех пор мне больше не приходилось говорить с мужчиной о том, о чём я сейчас говорю, — она снова уткнулась в вышивание, но теперь успокоилась, даже сумев сделать пару стежков, пусть и не очень ровных.

— Ты уже была замужем, но ведёшь себя так, как если бы замужем не была, — подытожил жених, а затем добавил с какой-то особенной интонацией в голосе: — Мне нравится, что ты такая.

Илона не знала, что на это ответить, но, к счастью, отвечать не потребовалось. Скрипнула дверь — это вернулся Матьяш и остальные.

III

В следующий раз жених явился во дворец, когда состоялось официальное объявление о помолвке и пир по случаю неё. Перед лицом собрания в тронном зале Матьяш вложил руку своей кузины в руку «своего кузена Ладислава» и объявил, что будущий союз заключается ради блага и процветания всех христиан.

Илона волновалась уже не так, как прежде. Взгляды собравшихся, устремлённые на неё, не вызывали смущения, потому что через всё это она уже проходила семнадцать лет назад, когда Матьяш объявил о её скорой свадьбе с Вацлавом. И вот теперь Илона точно так же стояла перед троном, а король вкладывал её руку в руку жениха, но теперь — другого человека, не Вашека. Жизнь пошла на новый круг.

Бракосочетание назначили на начало июля. Церемония должна была состояться всё в том же главном городском соборе, где Илона уже венчалась когда-то. Правда, в сравнении с теми временами здание выглядело иначе, получив новую колокольню и множество резных каменных украшений на фасаде. И всё же это оставался тот самый собор, пусть даже его называли не церковью Божьей Матери, а церковью Матьяша, потому что заново освятили в честь апостола Матфея. Всё менялось, и в то же время повторялось. «Как странно. Как странно», — думала Илона.

Невеста невольно сравнивала те чувства, которые испытывала семнадцать лет назад, и нынешние. Кажется, ни тогда, ни сейчас она особенно не ждала свою свадьбу. Уж точно не было радостного нетерпения, как у многих девиц и женщин, особенно если они знают, что всё окажется очень красиво и торжественно. Нет, Илона никогда не испытывала такого. Особенно сейчас. Ну, как можно с нетерпением ждать свадьбу с Дракулой! А кроме того она вдруг обнаружила, что оказалась предметом такого же пристального внимания окружающих, как семнадцать лет назад, но если тогда это было связано с тем, что все ждали её первых регул, то теперь всеобщий интерес вызывало то, что она думает о своём новом женихе.

Семнадцать лет назад многие почти не знакомые ей женщины считали себя вправе спросить Илону, не ощущает ли она «приближение кровотечения». У невесты узнавали, не тянет ли у неё внизу живота или ещё что-то подобное, и это казалось на грани приличий. Так и хотелось ответить: «Оставьте меня», — но Илона сдерживалась, а теперь ей так же приходилось сдерживаться, когда чуть ли не каждая дама из свиты тёти Эржебет, улучив минуту, приставала:

— Вы уж простите мой вопрос. Как вам показался этот Дракула?

— Человек как человек, — отвечала невеста и отворачивалась, мысленно добавляя: «А кто вы такая, чтобы расспрашивать меня?»

Больше всего настырности проявляли четыре юные особы, пользовавшиеся у тёти особым благоволением:

— Илона, а портрет твоего жениха по-прежнему у тебя в спальне? — хитро улыбнувшись, спросила одна из них.

— Да, — ответила невеста. — А что?

— Он закрыт покрывалом или открыт? — так же хитро спросила другая шалунья.

— Почему вы спрашиваете? — удивилась Илона.

— Закрыт или открыт? — повторила вопрос третья и почему-то готова была прыснуть со смеху.

— Кажется, открыт. Последние дни я не обращала внимания, — призналась невеста.

У всех четверых красавиц сделались круглые глаза, а Эржебет, сидевшая рядом, тоже начала хитро улыбаться.

— А в чём дело? — принялась допытываться Илона, в очередной раз вспоминая слова старшей сестры, о том, что все четыре юные красавицы — дурочки.