Принцесса и мальчишки - [2]
И посоветоваться мне было не с кем. Такова уж жизнь: когда нужно с кем-нибудь серьезно поговорить, оказывается, что поговорить-то и не с кем. Все вроде бы умные, а подопрет — и нет никого.
Люди часто притворяются умными. Взять, к примеру, нашего соседа Гуркевича. Вроде не дурак был, а пять лет получил и теперь сидит. Каждую неделю он играл в лотерею — все хотел выиграть миллион. А кончилось это тем, что он ограбил кассу нашей керамической фабрики. Ну что скажете — умный поступок?
Когда мама узнала, что Гуркевича посадили, она вздохнула с облегчением.
— Слава богу, что наша Зюта за него замуж не вышла! На волосок от этого были…
— Вот именно, что на волосок, — засмеялся я. — Правильно говоришь, в волосах все и дело. Не бог Зюту остановил, а то, что Гуркевич был толстый и лысый. А ты ведь хотела их поженить. Я сам слышал, как ты внушала Зюте: уж такой Гуркевич умный, такой культурный.
— Кто же знает, что у человека за душой? — оправдывалась мама. — А ты не суй нос не в свои дела!
Правильно. Никто не знает, что у человека за душой. И спросить об этом невозможно. Попробуй спроси у такого вот Гуркевича: «Пан Гуркевич, вы вор или нет?» — он вас, пожалуй, пошлет куда подальше.
Я все больше на себя злился. В самом деле, что общего между Гуркевичем и Иркой? Это болван Кавецкий виноват с его дурацкими предположениями.
Вскоре я понял, что не только я бешусь из-за Ирки.
Девчонки в нашем классе никак не могли смириться с тем, что Ирка как будто вовсе их не замечает. Однажды я услышал такой разговор:
— И чего она, собственно, так задается? Кто она такая? — негодовала Сковроньская. — Никого даже взглядом не удостоит…
— Да, ходит прямо, будто аршин проглотила. Никогда не улыбается…
— А слышали: вчера учительница спрашивает, кто хочет рассказать об исторических памятниках Гданьска, — она вскакивает и говорит: «Я могу рассказать…» «Я могу»! Подумаешь, принцесса… — Кажется, это Вальчак сказала.
Тогда Лидка Новак попробовала защитить Ирку:
— Девчонки, а может, она просто нас боится и поэтому ни с кем не разговаривает?
Я удивился. Боится! Значит, я боюсь, Мальгерчик боится и она тоже? Что-то здесь не так. Какие-то сплошные трусы.
— Она боится? — захохотала Данка Козловская. — А вы что, не видели, как она с Левандовским трепалась?
Меня это задело. Я стал слушать внимательней. Болтала с Левандовским… Ни разу не видел, чтобы она с ним разговаривала, но если девчонки говорят, значит, так и было.
— Точно! — поддержала Данку Сковроньская. — Она себя, наверно, неотразимой считает!
— А ты что, скажешь, она некрасивая? Видела, как мальчишки на нее пялятся? — спросила Лидка.
Сковроньская завелась еще больше:
— Ну знаешь! На нее? Да около нее один только дурак Левандовский и крутится…
— А тебе завидно?
— Да тише вы, девчонки, а то она услышит и начнет еще больше нос задирать, — заключила Милецкая.
Они сразу перешли на шепот, и я уже ничего не слышал. Но и так я узнал немало. То, что девчонки говорят о Левандовском и Ирке, меня здорово взбесило.
Эх, был бы у меня настоящий друг, я бы с ним поговорил… О чем? Например, о том, что может связывать Ирку с Левандовским и почему я так злюсь из-за этого…
После уроков я пошел к Зюте. С тех пор как она вышла замуж — к счастью, не за Гуркевича, — она жила отдельно. И сейчас почти целыми днями сидела дома, потому что скоро должна была родить ребенка и муж запрещал ей болтаться по городу.
Плохо, когда между братом и сестрой маленькая разница в годах, но если сестра, как моя Зюта, старше намного, тут есть свои преимущества. Это и не мама, которая обычно ничего не понимает или делает вид, что не понимает, и не девчонки из класса. Зюте лет двадцать пять или двадцать шесть, и с ней можно говорить обо всем. Во всей нашей семье — с ней одной.
Когда я пришел, она даже обрадовалась.
— Наверное, опять на кино не хватает? — спросила Зюта. — Ну что ж, двадцать злотых я тебе, пожалуй, дам, но учти: это последние до конца месяца. Потом я буду в роддоме… Однако отработать тебе их все-таки придется, — пошутила она.
— Что? В погреб лезть, уголь засыпать?
— Вот еще! Для настоящего мужчины это не работа, а одно удовольствие. На это у меня муж есть…
Я слегка растерялся:
— А мне что делать?
— Будешь гулять с маленьким, когда я на работу выйду… Он ведь днем у вас с мамой будет.
— Но ты же, наверное, не сразу на работу выйдешь?
— Нет, конечно. Месяца четыре дома посижу.
Я облегченно вздохнул. Стоит ли огорчаться из-за того, что там через четыре месяца случится? А двадцать злотых на дороге не валяются.
— Ладно, отработаю!
Я еще покрутился по квартире — ведь не на работу же я пришел набиваться — и наконец решился:
— Зютка… Скажи мне: если девчонка влюблена, она бывает грустная или веселая?
Она совсем не удивилась, что я об этом спрашиваю. И вообще, сколько я помню, Зюта никогда не удивлялась даже самому глупому моему вопросу. Повезло мне с сестрой!
— А сколько лет этой девочке?
— Ну, лет четырнадцать или чуть побольше. В общем, взрослая.
Зютка немного подумала.
— Трудно сказать, Яцек… Скорее, не должна она быть грустной, если, конечно, это не какая-нибудь подбитая гусыня…
Эта книга познакомит вас с творчеством известного современного польского писателя Януша Домагалика, автора многих увлекательных книг для детей.В этой повести автор рассказывает о жизни маленького шахтерского городка, о ребятах и взрослых, о том, как они учатся понимать друг друга, о становлении характера.
Леонид Николаевич Андреев (1871–1919) – русский писатель, представитель Серебряного века русской литературы. Рассказ «Баргамот и Гараська» (1898) – литературный дебют Андреева. Именно после публикации этого произведения на писателя обратил внимание Максим Горький. А спустя несколько месяцев Горький попросил молодого писателя выслать «хороший рассказ» для популярного литературного журнала. Так в свет вышел рассказ Л. Андреева «Петька на даче» (1899). Тяжелая жизнь маленького Петьки, помощника парикмахера, невероятным образом изменилась, когда он попал на господскую дачу в Царицыно. Грубиян и хулиган Сашка – герой рассказа «Ангелочек» (1899) – преображается, увидев на рождественской елке восковую фигурку ангела.
«Встретимся на высоте» — третья книга тюменской писательницы для подростков. Заглавная повесть и повесть «Починок Кукуй», изданные в Свердловске, уже известны читателю, «Красная ель» печатается впервые. Объединение повестей в одну книгу не случайно, ибо они — о трех юных поколениях, неразрывно связанных между собою, как звенья одной цепи. Тимка Мазунин в голодные двадцатые годы вместе с продотрядом заготавливает хлеб в глухих деревнях одной из уральских волостей и гибнет от рук злобствующих врагов.
«Я всегда хотел убить небо, с раннего детства. Когда мне исполнилось девять – попробовал: тогда-то я и познакомился с добродушным полицейским Реймоном и попал в „Фонтаны“. Здесь пришлось всем объяснять, что зовут меня Кабачок и никак иначе, пришлось учиться и ложиться спать по сигналу. Зато тут целый воз детей и воз питателей, и никого из них я никогда не забуду!» Так мог бы коротко рассказать об этой книге её главный герой. Не слишком образованный мальчишка, оказавшийся в современном французском приюте, подробно описывает всех обитателей «Фонтанов», их отношения друг с другом и со внешним миром, а главное – то, что происходит в его собственной голове.
Книга о детдомовском пареньке, на долю которого выпало суровое испытание — долгая и трудная дорога, полная встреч с самыми разными представителями человеческого племени. Книга о дружбе и предательстве, честности и подлости, бескорыстии и жадности, великодушии и чёрствости людской; о том, что в любых ситуациях, при любых жизненных испытаниях надо оставаться человеком; о том, что хороших людей на свете очень много, они вокруг нас — просто нужно их замечать. Книга написана очень лёгким, но выразительным слогом, читается на одном дыхании; местами вызывает улыбку и даже смех, местами — слёзы от жалости к главному герою, местами — зубовный скрежет от злости на некоторых представителей рода человеческого и на несправедливость жизни.