Принцесса гламура - [2]

Через полтора часа Бенедикт с собачкой на руках прошествовала в гримерную, где ее уже ждал трясущийся от волнения и возмущения Фил Тапер, стилист-визажист мирового класса, который, по собственным словам, «положил свой талант к ногам вздорной девчонки».

– Наконец-то явилась! Надеюсь, ты хоть текст выучила? – спросила Патриция, взяв с рук подруги Джеки и усадив Бенедикт на крутящееся кресло перед большим овальным зеркалом.

Фил без промедления начал колдовать над ее лицом. При этом он ворчал словно старик:

– Бенедикт, дорогая, только не говори, что сделала чистку лица! Нет, это невозможно. Ты моей смерти желаешь? Скажи, чем я заслужил такое? Я ведь тебе уже сто раз говорил, что нельзя делать чистку перед ответственным мероприятием. Как прикажешь теперь накладывать тебе тональный крем?

– Фил, прекрати. Я знаю о правилах косметических процедур, но я забыла о том, что у меня сегодня выход в люди. А до вечера кожа бы уже успокоилась… – Бенедикт пожала плечами. – Мы с Джеки пошли в спа-салон, а до этого заглянули к косметологу. Не могла же я появиться перед камерами без маникюра.

– Да, но зачем ты отдала свое лицо на расправу?! – возмущенно махая руками, спросил Фил.

– Осторожно, пудра летит во все стороны. Ты сейчас сделаешь меня похожей на большой пельмень, – с улыбкой заметила Бенедикт. – Знаешь такой анекдот: слон вывалялся в муке. Встал перед зеркалом и говорит: «Ничего себе пельмешек вышел».

Патриция едва заметно улыбнулась, но затем, вспомнив, что должна злиться на забывчивую и безответственную подругу, сказала тоном строгой учительницы:

– Так ты знаешь сценарий или мне, как всегда, придется тянуть лямку одной, а ты будешь только мило улыбаться и глупо хихикать в камеру?

– Не забывай, что операторы и телевизионщики обожают мое, как ты сказала, глупое хихиканье, – напомнила Бенедикт.

Это была чистая правда. Что бы ни говорила в микрофон Патриция, оператор брал крупным планом именно улыбку Бенедикт. Кстати, эта улыбка тоже приносила ей доход. Реклама зубной пасты сделала улыбку Бенедикт Вернон знаменитой. Пожалуй, в Америке не осталось ни одного человека, который бы не узнал ее из тысячи.

– С тобой невозможно спорить, – сдалась Патриция и протянула подруге пачку бумаг, скрепленных в левом верхнем углу степлером. – Просмотри, пока Фил превращает тебя в богиню.

– Я вижу, над тобой он уже поколдовал, – заметила Бенедикт, сделав тем самым подруге комплимент. – Классно выглядишь. Какие планы у нас на вечер?

– Ты имеешь в виду после банкета? – тут же растаяла Патриция.

Бенедикт кивнула, за что получила неодобрительное покашливание стилиста, как раз обводившего контур ее губ карандашом.

– Предлагаю сходить на двойное свидание.

– С кем? – оживилась Бенедикт, у которой давно не было романтических отношений. Одно дело – позажигать на танцполе с симпатичным поп-певцом, и совсем другое – завести бойфренда не на ночь, а хотя бы на месяц.

На более длительные отношения Бенедикт не хватало. Она оправдывала свое непостоянство молодостью и тем, что у нее «вся жизнь впереди». Зачем связывать себя какими-то обетами и обязательствами в цвете лет, когда вокруг столько развлечений и поклонников?

Правда, временами, когда на Бенедикт наваливалась депрессия и родители отправляли ее к семейному психоаналитику, бравшему двести долларов в час, девушка начинала мечтать о том единственном мужчине, от которого ей не захочется убегать, едва забрезжит рассвет.

Однако стоило депрессии смениться хорошим настроением, как мысли о замужестве и вечной любви уступали место интрижкам-однодневкам и загулам с подругами. И уж тут на Бенедикт не было удержу. Журналисты едва поспевали за ней. Дорогущие курорты для нудистов, закрытые вечеринки для геев, ванны с шампанским, спа-процедуры, прогулки в компании сразу нескольких мужчин, стриптиз-клубы, – всюду можно было встретить наследницу Вернона.

В гримерку заглянул организатор мероприятия – мужчина лет тридцати в костюме от Эрменеджильдо Зенья, в коричневых ботинках от Маноло Бланика и с «ролексом» на руке. Изящная оправа узких очков Гуччи делала его похожим на молодого ученого или модного писателя.

– Пати, вы готовы? Бенедикт приехала?

Патриция покраснела до корней волос, и Бенедикт тут же смекнула, что подруга положила глаз на привлекательного администратора. Она тут же пришла ей на выручку:

– Да, я уже тут. Еще пять минут – и можно начинать.

– Отлично, – с явным облегчением произнес незнакомец. Затем он вновь обратился к Патриции, которая по-прежнему держала на руках собачку Бенедикт: – А это у нас кто? Еще одна красавица?

– Это несчастное животное принадлежит Бенедикт, – ответила Патриция, снова залившись густым румянцем. Не хватало еще, чтобы Кейси подумал, будто это она нацепила на собаку ошейник с бриллиантами и накрасила ее когти красным лаком. – Дань моде.

– Вовсе нет! – обиженно воскликнула Бенедикт, взяв Джеки с рук подруги. Она прижала собачку к груди и несколько раз чмокнула воздух перед ее носом.

– Умилительная картина, – с иронией заметил Кейси и переглянулся с Патрицией, словно они были хорошими друзьями, уже составившими общее мнение обо всем на свете.