Принцесса Элли - [26]

И время идеально подходит — они как раз собираются начинать новую битву. Инструктор собирает всех игроков на поле и делит нас на две команды, раздавая тонкие синие и желтые жилеты, чтобы можно было отличить друга от врага.

Поскольку Логан и я старше остальных, мы оба становимся капитанами команд. Маленькие лица с широко раскрытыми глазами из отряда Логана следят за ним, когда он шагает взад и вперед перед своими бойцами, зачитывая инструкции, как сексуальный современный Уинстон Черчилль.

— Мы будем сражаться с ними с холмов, мы будем сражаться с ними на деревьях. Мы присядем на корточки в реке и прикончим их, как снайперы. Берегите боеприпасы — стреляйте только тогда, когда увидите белки их глаз. Шевелите мозгами.

Я поворачиваюсь к своей разношерстной команде.

— Чувствуйте сердцем. Мы отдадим им все, что у нас есть — оставьте все на поле боя. Вы знаете, что побеждает в битвах? Желание! Мужество! Сегодня мы все будем чертовыми Руди!

Светловолосый мальчик шепчет своему другу:

— Кто такой Руди?

Парень пожимает плечами.

Еще один поднимает руку.

— Мы можем начать прямо сейчас? Сегодня мой день рождения, и я хочу съесть свой торт.

— У меня тоже сегодня день рождения. — Я даю ему пять. — Близнецы!

Я поднимаю ружье.

— И да, праздничный торт будет нашим военным трофеем! Вот как все будет. — Я показываю на гиганта на другой стороне поля. — Видите того большого парня? Сходимся на нем. Работайте вместе, чтобы уничтожить его. Отрежьте ему голову, — я провожу пальцем по шее, как будто обезглавливаю себя, — и старый пес умрет.

Тощий парень в очках морщится.

— Зачем тебе убивать собаку? Зачем отрезать ему голову?

А маленькая девочка с косичками пищит:

— Мамочка! Мамочка, я больше не хочу играть.

— Нет, — пытаюсь объяснить я, — это не то, что я…

Но она уже бежит в объятия своей мамы. Женщина поднимает ее — смотрит на меня так, словно я демон, — и уносит прочь.

— Черт.

Затем тихий голос шепчет мне прямо в ухо.

— Они уже уходят от тебя в самоволку, девочка? Тебе конец.

Я поворачиваюсь лицом к смелому, жесткому Вессконцу… и он так близко, я чувствую тепло его сильного тела, вижу маленькие палочки щетины на идеальной, великолепной челюсти. Мой мозг заикается, но я нахожу в себе решимость подразнить его.

— Боже милостивый, Логан, ты улыбаешься? Осторожнее — ты можешь потянуть мышцу на лице.

А потом Логан делает кое-что, от чего у меня все внутри тает, а колени превращаются в дрожащую слизь.

Он смеется.

И это прекрасно.

Это преступление, которое он совершает нечасто. Или, может быть, благословение.

Потому что Логан Сент-Джеймс — сексуальный, потрясающий мужчина в любой день. Но когда он смеется? В такие дни ему под силу останавливать сердца.

Он уверенно отходит в сторону, и я усмехаюсь, глядя на его удаляющуюся фигуру. Работник пейнтбольного клуба в униформе дует в свисток и объясняет правила. Сначала у нас есть семь минут, чтобы спрятаться. Я взвожу курок своего пейнтбольного дробовика одной рукой — как Шарлиз Терон в долбаной «Дороге ярости» — и веду свою команду в дикую местность.

— Давайте, дети. Станем героями.

* * *

Это была настоящая бойня.

У нас не было ни единого шанса.

В конце концов мы попытались обогнать их — одолеть их, — но в итоге просто столкнулись с градом мячей, забрызгавших наши сердца и внутренности синей краской.

Но мы старались — я думаю, Руди и Шарлиз гордились бы нами.

Одна из мам отдала нам с Логаном остатки пиццы с дня рождения, так что мы уселись за стол для пикника, чтобы поесть.

— Я думаю, ты сжульничал, — говорю я ему, сердито жуя.

— Не пришлось. — Он снова улыбается и выглядит при этом моложе, по-мальчишески, я не удивлюсь, если у меня над головой уже парят мультяшные сердечки. — Хотя я не прочь сыграть грязно, если надо.

Когда я слышу, как Логан говорит «грязно» со своим акцентом, мощным, сильным ртом, у меня в животе все переворачивается, как у рыбы. Я кладу остатки пиццы на бумажную тарелку, отодвигая ее.

— Тебе нравится побеждать.

Он кивает.

— Это правда. Но ты удивила меня, Элли. Ты хорошо справилась. Ты настоящий боец — это хорошо.

Я ковыряю облупившуюся зеленую краску на столике, чувствуя себя странно застенчивой.

— Спасибо.

Голос Логана становится тихим, хриплым. Почти… интимным.

— Тебе было весело, девочка Элли? Это был хороший день рождения?

Я поднимаю глаза, встречаясь с ним взглядом.

— Было идеально. Я никогда его не забуду.

И я чувствую, как его темные глаза смотрят на меня, читают меня.

— Я рад.

Через мгновение он показывает на свою щеку.

— Ты испачкалась.

Я провожу рукой по щеке.

— Все?

— Нет.

Я пробую второй раз, но, должно быть, опять промахиваюсь, потому что Логан медленно протягивает руку и проводит пальцами по моей щеке, вверх к виску и мягко вниз к челюсти. Мои глаза закрываются от удовольствия. Это похоже на ласку.

Я вполне могла бы это себе придумать, но — к черту, сегодня мой день рождения, так что мне позволено мечтать — такое чувство, что его прикосновение длится немного дольше, чем нужно.

Когда я открываю глаза, он смотрит на меня с какой-то задумчивостью, жаром в его темно-карих глазах, и все это, я знаю, мне не мерещится.

Лучший. День рождения.