Принцесса Цезарии - [68]

— Вашэ Прэвосходнэйшэство, Сир! — раздался сзади всхлипывающий голос Зеркала: — Ваша очэрэдь… —

Зеркальная поверхность закипела, забурлила расплавленным серебром. Края рамы потянулись в разные стороны, поскрипывая, как старое ржавое ведро. Расплывшись во всю стену, серебряная поверхность стала вновь гладкой, слегка затуманенной, отражая комнату вверх ногами.

Арманд подошёл к зеркалу и, бросив на Дженевьеву взгляд полный тревоги и любви, шагнул прямиком в мутную, желеобразную стену, оставив кругом расходящиеся волны, выхлёстывающие серебристое желе на пол гардеробной.

Как только рябь разгладилась, на поверхности возникла тревожная физиономия Зеркала.

— Вашэ Прэвосходитэльство! Вашэ Вэличэство! Помните тэх, кто вас любит. Только тэх, кто любит по-настоящэму… Иначэ вы пропадётэ- Вас затянэт в омут давно умэрших воспоминаний, в обрывки прошлых событий, о которых вы бы хотеэли забыть, о которых хотэли бы нэ помнить. Вас затянэт — пэрэживать их вновь и вновь… Пока… Пока… — Зеркало поперхнулось…

— Хватит уже запугивать Джи! Она знает на что идёт. — Зерда прервала нависшую напряжённость.

— Как показала практика, нет таких трудностей, которые не смогла бы преодолеть наша будущая королева! — Натали обняла Дженевьеву: — Джи, я знаю, что ты самая сильная из всех нас и справишься со всем. Но пожалуйста, будь осторожна! Ради меня, ради всех нас! Мы тебя очень любим! — глаза обычно сдержанной Натали заблестели, слезинки предательски мерцали, трепетно дрожа, на самом краешке ресниц.

— Дженевьева, удачи тебе! Мы ждём вас с Армандом скорее назад! — пропела Белль тоненьким голоском, порывисто обняв принцессу.

Громкий грохот раздался уже совсем неподалеку. Дрожь пронеслась по стенам замка — армия Олзена пробиралась всё ближе и ближе.

— Пора! — Зерда приободряюще сжала плечо Дженевьевы.

— Ваше Прэвосходнэйшиство! Удачи вам! — пропищало, готовое вот-вот разразиться слезливыми ручьями, Зеркало и тут же исчезло, оставив за собой холодную, мутную поверхность желеобразной глади.

Принцесса, окинув прощальным взором трепетно прижавшихся друг к другу подруг, шагнула навстречу неизвестности. В очередной раз, преодолевая сомнения и страх, преодолевая саму себя, она шла вперёд — навстречу новым испытаниям, навстречу новой жизни, навстречу своей судьбе с гордо поднятой головой, увенчанной символом своего будущего могущества — короной.

Желеобразный проход в Зазеркалье оказался приятным на ощупь — прохладным, мягким, нежным. Открыв глаза уже по ту сторону, принцесса оказалась в светлом овальном коридоре, испещрённым множеством белых дверей. Блестящие электрические лампы, редко нарушавшие идеально гладкий овальный потолок, светились неспокойным, дрожащим светом. Джи шла вперед, осторожно ступая по скрипящему, контрастно старому паркету. Местами, там, где половицы давно уже сгнили, зияли белые дыры, светящиеся голубоватым светом. Джи подошла к одной из них и, заглянув внутрь, тут же испуганно попятилась назад — голубоватым светом светилось небо. Под прогнившим, скрипучим паркетом не было ничего, кроме небесной пропасти. Дженевьева прижалась спиной к холодной белоснежной стене — сзади что-то кольнуло. Железная дверная ручка упёрлась ей прямо в туго обтянутую золотым кружевом спину.

— Ну что ж, раз ты сама просишься… — с этими словами девушка вошла в тёмную, заваленную всяческим хламом комнату.

Закрыв за собой дверь, Дженевьева оказалась в полной темноте. Слабо мерцающий рыжий фитилёк керосиновой лампы, стоявший на столике в углу, храбро боролся не на жизнь, а на смерть, с внезапно ворвавшимися вместе с Дженевьевой струями свежего воздуха. Принцесса подошла к лампе и, слегка повернув железную звёздочку, подарила затухающему огоньку новую жизнь. Запылав с новой силой, в благодарность своей спасительнице, огонёк осветил маленькую комнатушку горячим жёлтым светом. Джи оглянулась по сторонам — и без того маленькое помещение было завалено всевозможным хламом: там были и старый глобус, и сломанные настенные часы с кукушкой, и рваный сиреневый портфель с большой красной клубничкой рядом с металлической застёжкой. Принцесса подняла портфель с пола и поднесла поближе к лампе.

— Да это же мой школьный ранец! — воскликнула удивлённая девушка.

Джи взяла со стола лампу и обвела вокруг — повсюду лежали её старые, давно утерянные вещи.

— И в чём тут загвоздка? Что я должна сделать? — задумчиво проговорила вслух Дженевьева, озираясь по сторонам.

Принцесса была уверена, что всё это должно что-то значить. Возможно, это было первое препятствие на пути в Междумирье. Она принялась внимательно разглядывать свои обветшавшие, покрытые толстым слоем пыли, вещи. Её внимание привлёк зеленоватый отблеск неподалеку от глобуса. Это была её самая первая брошь — пальмовый листочек, покрытый зеленоватой блестящей пыльцой, с белой жемчужинкой посередине.

— Ах вот куда ты подевалась… — улыбнулась Джи, сдувая толстый слой седой пыли с тоненьких золотистых пальмовых веточек.

Она повертела блестящий листик в руках — за много лет странствия по заброшенным тёмным и пыльным углам, жемчужинка потеряла свой перламутровый блеск, но зелёная мерцающая пыльца была, всё ещё, как новая. Именно она привлекла внимание Джи в самый первый раз, чем-то напоминая Рождественский праздник. Одна из крупинок зеленоватой пыльцы заметно выделялась — её блеск был особенным, более ярким, мерцающим не в такт огоньку керосиновой лампы. Девушка приблизила брошь поближе и ещё внимательнее вгляделась в метаморфозу. Внезапно её ослепил яркий зелёный свет, хлынув с пальмового листика стремительным потоком, сделав круг по комнатушке, он обвился вокруг Джи и, уменьшив её до крошки, утянул за собой в блеск пальмового листка. Раздался тоненький металлический стук — брошь упала на каменный пол. В комнате стихло.