Принц Николас - [68]

Франни допивает свой бокал коньяка.

– Так было, пока однажды она не встретила мальчика. Он был глупым и неуклюжим, но добрым, самым добрым человеком, которого она когда-либо знала. Девочка была уверена, что никогда не сможет быть с ним, потому что как только он узнает, как уродлива она внутри, то покинет ее, оставив разваливаться на части. Поэтому она вела себя бессердечно по отношению к нему. Пыталась прогнать его изо всех сил. Она даже попыталась соблазнить его друга, но ничего не сработало. Мальчик… просто ждал. Как родители позволяют беспокойному ребенку кричать, плакать, бить по земле, пока тот не успокоится. И однажды ночью это произошло. Девочка плакала, рыдала, крушила мебель вокруг… и все ему рассказала. Все о своем уродстве. Но он не перестал любить ее… Он стал любить ее еще сильнее. Он сказал ей, что влюбился не в ее лицо. Он сказал, что полюбил бы ее, даже если бы был слепым, потому что при первой их встрече его захватила не красота, а ярость, что жила внутри нее. И девочка в конце концов поверила ему. С ним она чувствовала себя в безопасности… и может, чуточку красивой.

Я поднимаюсь и крепко обнимаю Франни, поглаживая ее мягкие темные волосы.

Потом сажусь обратно и смотрю на нее.

– Зачем ты мне это рассказала?

– Потому что это место, Оливия, как куча дерьма, где вокруг летает тысяча кровожадных мух. Но не все плохие. Я почувствовала это. Я нашла это. – Она накрывает мою руку и сжимает ее. – Саймон любит Николаса, как брата. Поэтому я знаю, что Николас хороший.

Раздается стук в дверь. Похлопав по моему колену, Франни встает и открывает ее. И Саймон Барристер смотрит на нее, не как на самую красивую девушку во всем мире, а как на центр его вселенной.

– Время уходить, дорогая. – Он улыбается.

– Спокойной ночи, Оливия.

– Спасибо, Франни, за все.

Пока они идут по коридору, я слышу, как Франни говорит:

– Я очень пьяна, Саймон. Сегодня ночью ты за главного.

– Мне же лучше, дорогая. Это один из моих любимых моментов, наряду со всеми другими.

* * *

Я ставлю свой бокал с коньяком на стол и закрываю дверь. Затем выключаю свет, снимаю халат и ложусь в постель.

Комната темная и тихая. Настолько тихо, что слышно скрипы и шаги, как кто-то неуклюже движется по комнате.

Николас появляется рядом с моей кроватью, встает на колени, прямо как святые на витражных окнах собора, и смотрит на меня сквозь темноту грустным взглядом.

– Прости меня.

Трудно не чувствовать себя плохо из-за него, когда его раскаяние так неприкрыто и реально.

– В ночь, когда мы встретились, – мягко говорю ему я, – я сначала услышала твой голос, прежде чем увидела тебя. Такой красивый. Сильный, глубокий и успокаивающий. – Я сглатываю слезы. – Но сейчас я все время слышу, как ты говоришь те ужасные вещи своим прекрасным голосом.

– Прости меня, – шепчет он, хрипло и печально. – Я пытался защитить тебя, я клянусь. Держать тебя… в безопасности.

Я простила его. Это было легко. Потому что теперь я его понимаю.

И потому что я люблю его.

Мои глаза привыкли к темноте, и я четко вижу Николаса. Тусклый лунный свет из окна освещает очертания его лица: изгиб его скул, дугу упрямого подбородка, его сильную челюсть, полные губы.

У него лицо ангела. Падшего ангела, в чьих глазах застыли его секреты.

– Мне здесь не нравится, Николас.

Он хмурится, как будто ему больно.

– Я знаю. Не стоило привозить тебя сюда. Это самая эгоистичная вещь, какую я когда-либо делал. Но… я не жалею об этом. Потому что твой приезд много для меня значит.

Я приподнимаю простыню, подзывая его. Он скользит под нее, и наши руки находят друг друга в темноте. Николас нежно накрывает своим ртом мои губы. Когда наши языки соприкасаются, Николас стонет. Этот звук возбуждает меня, желание нарастает.

Нам нужно это.

Я снимаю с его бедер штаны, затем скольжу вниз по его телу, оставляя поцелуи по всему пути. Его член уже твердый. Я никогда не думала, что пенис может быть… красивым… но у Николаса он такой. Толстый и горячий, очень гладкий.

Немного подразнив, я полностью вбираю его в свой рот. Николас выдыхает мое имя, пока я играю с членом, скользя языком по шелковистой коже и пульсирующим венам.

С вдохом Николас поднимает меня обратно. Пожирая мои губы, он переворачивает нас, задирает мою ночнушку и скользит внутрь меня. Я снова чувствую, как растягиваюсь, приятное чувство наполненности. Николас останавливается, мы близко и тесно настолько, насколько могут быть два человека.

Его глаза сверкают в темноте, он гладит меня по щеке и смотрит на меня. Я знаю, что люблю его. Признание застыло на моих губах, желая вырваться. Николас целует меня, и я произношу это, но про себя.

Потому что все и так уже усложнилось. А как только я произнесу эти слова, то переступлю черту, из-за которой не смогу вернуться. Уйти.

Николас движется надо мной, внутри меня, глубоко и медленно, вызывая удовольствие в нас обоих. Мои глаза закрываются, я держусь за Николаса. Мои руки вокруг него, я чувствую его тугие мышцы, как они напрягаются с каждым движением.

И я теряюсь. Пропадаю. Дрейфую в стратосфере обжигающего блаженства.

Он увеличивается внутри меня, растет… пока я с криком не кончаю. Прижавшись губами к его шее, пробую ее на вкус, вдыхая запах его кожи с каждым судорожным вздохом.