Принц и пилигрим - [5]

— Анна! — предостерегающе воскликнул Бодуин.

Никого, кроме них двоих, в башенной комнате не было, и стены здесь отличались изрядной толщиною, но при дворе Марка большинство привыкли к осторожности, а уж наследники короля — тем паче.

— Извини, любимый. Я молчу. Но будь осторожен, — повторила Анна, на сей раз тихо, и, улыбнувшись, ласково коснулась мужней щеки. — Прежде чем идти на званый ужин к королю, кликни-ка брадобрея. И посмотри: пока ты скитался в поисках приключений, я закончила для тебя новую рубашку! Нравится?

Бодуин потеребил в пальцах тонкую вышивку, притянул жену к себе и поцеловал.

— Очень красиво! Прямо как ты, любовь моя. И что, мне позволят это носить или же она будет лежать в сундуке, пересыпанная травами, и достанется в наследство Александру?

Анна прильнула к мужу, прижалась губами к ямочке у основания шеи.

— Для тебя, для тебя, каждый стежок для тебя, ты же знаешь! Но сегодня? Ты хочешь надеть ее сегодня? Стоит ли беспокоиться ради… ради обычной беседы за ужином? — И яростно выпалила, точно не в силах совладать с собою: — Неужели он и без того недостаточно тебя ненавидит? Ему ведь все уши прожужжали о том, какой ты великий воин и что люди тебя любят и готовы идти за тобой, а теперь ты еще хочешь явиться к нему разряженным, под стать принцу Верховного королевства, — нарядный да прекрасный, точно сам король Артур!

Бодуин бережно прикрыл ей губы рукой.

— Тише, дорогая. Довольно. Не нужно об этом. И надо бы нам поторопиться. Так что помоги мне одеться в самое лучшее, чтобы предстать перед братом моим королем. Да, эта красивая рубашка в самый раз будет — а почему бы и нет? Благодарю. И ожерелье с цитринами. И кинжал, чтобы резать мясо… Нет, только кинжал. Пристало ли являться на ужин к брату вооруженным до зубов?

Он еще раз поцеловал жену.

— Ну перестань, Анна, перестань. Уложи мальчика. Скоро увидимся. Вряд ли я запоздаю — я не стану задерживаться дольше необходимого, можешь быть уверена!

— Смотри не напейся! — наказала Анна, и, рассмеявшись, они расстались.

Было уже поздно. Комната, где спали Анна с Бодуином, располагалась на западной стороне замка, в угловой башне. До моря было не меньше полумили, и однако всю ночь напролет в башне слышался шум волн, что плескали и рокотали во впадинах скалистого берега. В узкое, незастекленное оконце тянулся ночной ветерок, в это время года довольно мягкий. Он нес с собой ароматы скальных пастбищ и соленый запах моря.

В углу комнаты, подальше от сквозняка, крепко спал маленький Александр, укрытый мягкими одеяльцами; служанки принцессы соткали их из шерсти местных овец. Мать мальчика лежала без сна на широкой кровати в другом конце комнаты. Вот она резко перевернулась на другой бок и рукой отбросила с лица длинные волосы. Хоть бы уснуть! Хоть бы пришел наконец Бодуин! Тогда они вместе посмеялись бы над ее страхами и, быть может, предались любви и успокоились… Но лежать тут и раздумывать о том, что говорит, что замышляет, что делает этот лис, братец Бодуина… Вопреки себе самой Анна вспоминала прошлое, те времена, когда нелюбовь и зависть Марка к брату проявлялись в мелких, а иногда и не таких уж мелких пакостях. Теперь эта злоба, похоже, обратилась и на ребенка! А ведь Александр, несмотря на всю свою радостную живость и отвагу, еще совсем малыш! Где ему устоять перед мощью Марка? Однако король в припадке гнева может и пустить ее в ход!

А, наконец-то! Кто-то быстро поднимался по винтовой лестнице. Анна вздохнула было с облегчением, но тут же затаила дыхание и приподнялась на подушках, чутко прислушиваясь. Нет, это не Бодуинова поступь. И кто бы это ни был, шагал он шумно, тяжело и неуклюже, не опасаясь разбудить спящих в башне.

И он — при оружии. Анна слышала, как звякает меч в ножнах, цепляясь за стены.

Вот он уже у двери! Не успели стихнуть тяжелые шаги, как Анна уже вскочила с постели и подбежала к кроватке сына, едва успев набросить на плечи покрывало. В руке у нее был мужнин меч.

В дверь постучали — и, к вящему ужасу Анны, не рукой, а ногой, обутой в сапог.

— Анна! Принцесса! Ты не спишь?

Меч в руке Анны задрожал и опустился, но нечеловеческое напряжение по-прежнему сковывало все ее члены. Она признала голос Друстана, но этот пинок в дверь, голос, срывающийся и отрывистый, и спотыкающиеся шаги не могли быть ничем иным, как вестниками несчастья. Принцесса подбежала к двери и отворила ее.

Это и впрямь оказался Друстан, уже занесший ногу для нового пинка. Друстан был бледен как полотно и, насколько позволял видеть широкий, скрывающий фигуру плащ, полуодет. Ворот рубашки расстегнут, рукава болтаются. На лбу поблескивает испарина, дыхание вырывается с трудом. Едва Анна распахнула дверь, молодой человек ввалился внутрь и прислонился к косяку, пошатываясь под тяжестью ноши, которую прятал под плащом.

— Анна… — выдохнул он.

И теперь, когда Друстан выступил в свет свечей, Анна разглядела, что это за ноша.

Во внезапно воцарившейся тишине шорох плаща, соскользнувшего с тела Бодуина, прозвучал громко и гулко, точно шум волн за окном. Друстан молча ждал. Анна застыла на месте, в одной ночной сорочке, прижимая к груди покрывало, и, словно онемев, неотрывно глядела на тело мужа. Дыхание у нее перехватило. Жизнь остановилась.