Принц-холостяк - [39]

– Прекрасно, вы вернулись, – начал секретарь. – Собираетесь куда-то снова?

– Нет. – Сердце вдруг сильно кольнуло. – Прошу как можно скорее подготовиться к отъезду. Если можно, то завтра. – Это наверняка порадует Пьетро, которому не терпелось поскорее уехать в Сан-Лоренцо.

– На завтра у вас назначено две встречи, – проинформировал его секретарь. – Утром приедет Присцилла Рутерфорд.

– Присцилла?

– Да. Она недавно заходила и просила назначить с вами свидание.

– Но мы же виделись утром, и она ничего не сказала.

– Я тоже удивился, но она не сообщила о цели своего визита. Однако ясно дала понять, что вы должны встретиться наедине.

Таинственность подстегнула любопытство Стефано.

– Как ты сказал? Наедине?

Пьетро кивнул.

– Далее вы должны принять представителя государственного департамента США. О встрече просили договориться как можно скорее.

– По поводу?

– Сообщено не было.

– Хорошо.

Стефано подивился этому обороту, но сейчас его мысли витали слишком далеко. Он думал только о Хоуп, поэтому не придал информации никакого значения. Скоро они вернутся в Сан-Лоренцо, где он наконец обретет покой и сможет сосредоточиться на своем долге перед страной и народом…

– Можно ли подавать ужин? – прервал его мысли Пьетро.

– Ужин… – эхом отозвался Стефано и тряхнул головой. – Нет, у меня что-то нет аппетита. – Он поднялся и подошел к окну, всем своим видом показывая, что хочет как можно скорее закончить этот разговор.

– Тогда это все на сегодняшний вечер? – спросил секретарь.

– Да, – ровным тоном ответил Стефано.

Он чувствовал, что Пьетро хочет сказать что-то еще.

– Вы больны?

«Да!» – кричало сердце.

– Нет, все в порядке. – Больше всего на свете ему хотелось сейчас побыть одному.

– Всего доброго.

– Будь здоров, дружище, – прошептал Стефано и провел дрожащей рукой по лицу. Секретарь вышел, и принц тяжело опустился в кресло. Темнота, обволакивающая комнату, окутала и его сердце тяжелой, липкой паутиной.

С раннего утра в апартаментах все забурлило, предвещая скорое отбытие в Сан-Лоренцо. Отлет был назначен на вечер. Скорее бы, скорей! Стефано еще никогда не хотелось домой так сильно. Как только он покинет Сиэтл, сердце перестанет так болезненно биться. Останься он здесь хоть на день, все его мысли снова будут прикованы к Хоуп.

Пьетро зашел около десяти. Сразу бросилось в глаза, что он провел бессонную ночь. Стефано изо всех сил пытался понять, что так тревожит друга, но в свете внезапно изменившихся отношений вряд ли мог рассчитывать на его признание.

Глаза Пьетро были красны, и, не знай его Стефано как свои пять пальцев, он мог бы подумать, что секретарь пьянствовал ночь напролет. Но такое случалось довольно редко, лишь по большим праздникам, а сейчас на лице друга не было ни малейшего отблеска радостного возбуждения.

– Звонил портье, – без всякой интонации сообщил Пьетро. – С вами желает встретиться Дорис Джордан с подругами.

Стефано задумался. Неужели придется вступать в переговоры с этой делегацией? Ужимки престарелых дам были забавны, но вряд ли развеселят его сегодня, накануне отъезда из города, где он встретил свою любовь.

– Отослать их прочь?

Стефано скрежетнул зубами.

– Нет. – Как бы ни хотелось избежать столкновения, он был не в силах сдержать эту разъяренную четверку. – Пусть поднимутся, – нехотя приказал он.

– Я сам могу с ними переговорить, – Пьетро взглянул на часы. – Сейчас должна прийти Присцилла Рутерфорд.

Стефано удивился предложению друга уладить дела с матерью Хоуп.

– Я буду поглядывать на часы, – заверил он.

Через пару минут в апартаменты ворвались четверо фурий. Все были настроены весьма решительно и жаждали крови. Матушка Хоуп, свалившаяся недавно в обморок, никоим образом не напоминала сегодня малахольную особу. Ее взор пылал яростью.

– Мы хотим узнать, что вы сделали с Хоуп.

– Пожалуйста, дамы, садитесь, – велел Стефано.

– Ничего, мы постоим, спасибо, – с вызовом ответила Дорис.

В этот момент появился лакей с подносом, сервированным для чаепития. Другой нес корзинку с изысканными сластями. Как только все это было поставлено на стол, оба выпрямились, ожидая приказаний.

– Может, нам выпить чаю? – услыхал Стефано голос Хэйзел. Та дергала Дорис за рукав. – Ведь тут четыре прибора, – добавила она дрогнувшим голосом. – Тебе не кажется, что мы чересчур торопимся?

– Принц, конечно, сам во всем виноват, но нам, пожалуй, стоит остаться на чай, – шепотом подхватила еще одна подруга.

У Стефано не хватило смелости сказать, что чай предназначен Присцилле Рутерфорд.

– Прежде всего, молодой человек, ответьте мне на один вопрос, – гневно потребовала Дорис.

За всю жизнь Стефано ни разу не называли молодым человеком.

– Разумеется, – сказал он как можно официальнее, без всяких улыбок.

– Меня интересует, почему моя дочь проплакала всю ночь. Сама она ни за что не расскажет, но я твердо уверена, что дело касается вас. Что вы сделали с ней? Вы разбили сердце несчастной девушке! И вам не удастся переубедить меня, что бы вы ни сказали в свое оправдание. Даже мне – ее собственной матери – она не сказала ни слова!

– И это еще не все, – заявила Хэйзел, движением указательного пальца подчеркивая каждое слово. – Уж не такие мы старые идиотки! Что-то между вами было после того ужина в ресторане.