Примус - [26]

Она умолкла.

- Ну хорошо, - сказала узистка после долгой паузы. - Вставайте. Я сообщу все вашему лечащему доктору.

Такое внезапное умолчание было абсолютно красноречиво. Врачи говорят вслух обо всем - об инфарктах, кровоизлияниях в мозг - обо всем, кроме...

Значит, там опухоль.

У него - опухоль. В нем.

Герой быстро это сообразил, но остался так же равнодушен, как час или два назад, когда усмотрел неподобающую месту кровь.

- Спасибо, - сказал он бодро и улыбнулся узистке. - У вас очень приятная процедура. Так что, даст бог, не в последний.

- Желаю вам, - как-то смущенно ответствовала докторша.

Наверное, она подумала, что он ничего не понял, потому и излучает оптимистические улыбки.

Герой вернулся в первоначальный кабинет.

- Да, дело такое, - протянула первая докторша. - Надо вас срочно госпитализировать. Когда такая гематурия, это достаточно само по себе. Сейчас вызовем транспорт.

- А - куда? Мне важны условия. Я не люблю лежать в коридоре.

- Что вы, какой коридор! Направим вас в хорошую больницу. Новую, с маленькими палатами. И специалисты там. Наверное, потребуется операция, они всё отлично вам сделают.

Другой бы стал судорожно расспрашивать: "Доктор, а что со мной?! А зачем операция?!" Но Герой не задавал ненужных вопросов: все ведь совершенно ясно.

- Транспорт можно не вызывать. Дайте направление, я доеду сам. Я на своем транспорте.

- На каком на своем! Вы с ума сошли! Скажите спасибо, если мы вас на носилки не уложим! Мы вас по "скорой" госпитализируем, вас никто и не примет без сопровождающего фельдшера. Такой самодеятельности я еще не слыхала! Странно, что у вас голова не кружится.

- Только слегка, от знакомства с вами.

- Нашли место для глупостей, - смягчилась докторша. - Сначала надо выздороветь, а потом болтать.

- Постараюсь. Теперь у меня будет цель, зачем выздоравливать.

- Как будто без этого нет у вас цели. В вашем возрасте.

Ну не отвечать же с надрывом: "Нет у меня цели! Не осталось!"

- Новая цель никогда не помешает. Воодушевит.

Вниз с фельдшером он спустился вопреки угрозам докторши своим ходом. Предупредил в регистратуре:

- Если будут интересоваться брошенным "саабом", то его не террористы оставили, а я: Герой Григорьевич Братеев. Пометьте где-нибудь. Кто же знал, что я другим транспортом уеду.

А ведь знал, когда ехал сюда, приготовился к больнице. Знал - по почему-то не сообразил. А что было делать? Срочно звонить Джулии, чтобы отвезла? К себе уже дня три не звал, а как понадобилась в роли транспортерши - испуганно призывать?

В приемном покое его бодрый вид вызвал определенное недоверие. Что за жизнерадостный больной, зачем привезли такого?! Его попросили наполнить предоставленную на такой случай майонезную баночку. Герой исполнил - и с гордостью предъявил: жидкость была интенсивного цвета хорошего каберне. Он почувствовал свою, если уместно в таком положении, избранность: у всех получается светленький рислинг, а у него - каберне! Дальнейшие вопросы отпали, кроме одного:

- А полис у вас с собой?

Когда требуют такого рода бумаги, Герой всегда теряется. И тон у него сразу поменялся. Только что гордился он своим исключительным конечным продуктом - и вот ощутил свою же малость и неполноценность:

- Нет. Вот я паспорт захватил.

- Без полиса теперь ни шагу.

- Меня же из поликлиники увезли, я не думал... - нашелся он, хотя думал, на самом деле: паспорт-то взял!

- Ну, попросите, чтобы жена привезла.

- Непременно, попрошу, - заверил он, не уточняя, что не женат.

Значит, придется просить Любку. У нее есть свой запасной ключ, которым она клятвенно обещала не пользоваться без крайней необходимости, и до сих пор слово держала, смиренно звонила при посещениях, и ей можно объяснить, где искать этот полис. Где-то в самой глубине стола, куда Герой когда-то засунул еще одну, как казалось, лишнюю бумажку.

А так неприятно сообщать Любке о своем внезапном позоре - потому что изъян в здоровье выглядел позором для него, всегда безупречного телом. Но все равно ведь не скроешь: его уложили сюда явно не на три дня.

Лифт вознес его на восьмой этаж, и он вошел в свое новое жилье больничную палату на четыре койки. Из дому он догадался захватить пасту и зубную щетку, забыв почему-то мыло, но главным его имуществом была трубка символ непрерывной связи с внешним миром.

- Здравствуйте, - сказал он отчетливо. - Я к вам.

"И примкнувший к ним". Вот не мог он еще вчера вообразить, что примкнет к троим весьма пожилым больным.

На него взглянули равнодушно. Никто не представился, и Герой тоже не стал представляться. Сестра-хозяйка плюхнула на пустую койку стопку белья, и у него сразу появилось занятие: застелить свое новое ложе. А застелив, потоптался и лег, не раздеваясь, поверх одеяла. Просто потому, что больше нечего было делать.

Ну что ж, в больницу он лег. Удастся ли из больницы встать?

Но вскоре явились и врачи. Двое. Старший, весь седой, еще не осмотрев нового пациента, уже смотрел понимающе и грустно.

Пощупав Герою в подреберье, он сказал тихо и бережно:

- Еще пообследуем, конечно, но думаю, что придется вам почку удалять.