Примула. Виктория - [50]

Лорду Мельбурну королева заметила, что не ожидала встретить в лице русского принца столь обаятельного молодого человека. Разумеется, ни о каких брачных узах не могло быть и речи! Английская королева никогда не подчинится наследнику российского престола. Нет, каждому из них самой судьбой изначально был предназначен свой путь.

Но всё же и сам цесаревич, и его свита всячески стремились произвести положительное впечатление на королеву. Уже лорд Мельбурн, тогда ещё бывший в силе, предостерегал её от чрезмерного увлечения.

   — Посмотрите, Ваше Величество, — предлагал он. — Разве граф Орлов не напоминает известный портрет Генриха VIII, женоубийцы, так замечательно выполненный великим Тицианом?

Королева парировала весело:

   — Я не думаю, что Генрих VIII был таким же добродушным субъектом, как Орлов!..

Королева также находила Александра «застенчивым ».

Дневник Виктории раскрывает нам подробности опять же первого пробуждения чувств чистой, строго воспитанной девушки. Эта весна платонической любви должна была естественным образом предварять плодоносное время истинной страсти, приведшей королеву Англии к созиданию прочного семейного гнезда.

А покамест она записывала в дневнике, искренне наслаждаясь взаимной симпатией:

«...Великий князь пришёл после обеда со своими джентльменами... Это — господин Толстой, барон Ливен, племянник князя Ливена, господин Паткуль, молодой человек, ровесник Великого князя, который путешествует с ним, господин Адлерберг, близкий к Великому князю, отец которого был близок к императору, князь Барятинский, молодой адъютант императора, который очень отличился в недавней войне с черкесами и был ранен, господин Юрьевич, адъютант императора, который состоит при Великом князе уже четырнадцать лет, князь Долгорукий, также адъютант императора. Все они приятные молодые люди и с ними приятно беседовать».

Всё это были действительно приятные молодые люди, образованные вполне европейски, безупречно говорящие по-английски, по-немецки и по-французски. Один из них, граф Алексей Константинович Толстой, атташе при русском посольстве в Англии, в будущем должен был сделаться известным русским поэтом; он провёл детство в путешествии по Италии... Однако все эти просто приятные и очень приятные молодые люди-джентльмены всё ещё являлись владельцами сотен и тысяч других людей, не очень, должно быть, приятных в обращении и вовсе не образованных, то есть владельцами своих крепостных, которых возможно было покупать и продавать как рабов!..

«Мне очень нравится Великий князь, — писала Виктория, — он такой естественный и весёлый, и мне так легко с ним».

Молодая королева пригласила своего гостя на прогулку верхом по Виндзорскому парку:

«Я была чрезвычайно довольна, когда он с лёгкостью вскочил на лошадь, явно пришедшуюся ему по душе».

Спустя два дня в Букингемском дворце был дан бал в честь наследника русского императора:

«...Мы танцевали на этом балу до трёх с четвертью ночи... Я танцевала первый и последний танец с Великим князем и, пригласив его сесть подле меня, старалась быть с ним как можно более предупредительной. Я думаю, мы с ним уже большие друзья!..»

Теперь ей уже представлялось, как она покажет этим государственным мужам, и Мельбурну, и Пальмерстону, что одним лишь установлением простых и тёплых дружеских отношений она способна разом решать трудные и запутанные задачи большой политики! Но, конечно же, она ошибалась. Никаких политических успехов её завязавшаяся дружба с Александром не принесла Англии. И в дальнейшем отношения с Россией оставались весьма натянутыми вследствие постоянного столкновения интересов, в особенности на Балканах и на Востоке...

Наконец-то она веселилась по-настоящему, как положено молодой девушке:

«Было уже десять часов вечера, и все перешли в бальный зал, когда я образовала вокруг себя группу друзей и начались танцы. Я танцевала первый танец с Великим князем, затем перешли мы в другую комнату, где я танцевала с князем Долгоруким. Затем перешли мы снова в малый зал и смотрели на танцы, Великий князь сидел подле меня... Я танцевала с ним последний танец — кадриль. Я покинула бальный зал в три часа ночи с четвертью, очень счастливой, с сердцем, полным радости».

Приятное впечатление было взаимным, о чём мы, в частности, узнаем от полковника Симона Юрьевича, адъютанта цесаревича. Юрьевич также вёл дневник: «...На следующий день после бала цесаревич говорил лишь о королеве. Она очаровала его своей юностью, своим обаянием и своим чувством юмора. Александр явился её постоянным партнёром на этом балу, и я уверен, что и она находила удовольствие в его обществе».

Спустя ещё несколько дней — новая встреча Александра и Виктории. На этот раз — в театре, где она во время антракта пригласила его в королевскую ложу. Плюшевые занавеси отделили королевскую ложу от всего происходящего в зале. Рядом с королевой оставалась лишь верная баронесса фон Литцен. Вечером Виктория записала:

«Наконец я нашла равного мне, кому я могу доверить мои горести...»

О каких горестях шла речь, мы так никогда и не узнаем. Быть может, Виктория сетовала на конституцию, на парламент, на ограниченность своей власти. Её собеседник прибыл из страны, где власть императора ничем не была ограничена! Королева Англии могла по молодости лишь завидовать ему. Но именно вследствие этого ограничения королевской власти потомки Виктории и по сей день — короли и королевы Англии. Позднее, постарев и сильно поумнев, она и вовсе перестала завидовать российским императорам...