Примархи - [31]

Оцепеневший и хмельной от яда, Феррус перевернулся на спину и застонал.

Он никогда не чувствовал такую слабость.

Он не мог вспомнить, как потерял сознание. Это могло случиться по дороге с бойни.

Попытка встать вызвала адский шум, обрушившийся на его разум. В ушах гремела кровь. Держась за голову и морщась, он встал на одно колено.

Его конечности налились свинцом, из-за чего он стал вялым и медлительным. Сокрушитель Наковален выполнял роль костыля. Оказавшись в лабиринте, он уже дважды использовал его в такой постыдной роли. Этот факт не нравился примарху, который снова изучил окружающую обстановку, как только встал.

К счастью змей или кем он там ни был, исчез. Пропали даже звуки его присутствия, и их сменила ужасная тишина. Феррус сомневался, что выжил бы, встреть его в этот момент. Он едва смог подняться на ноги, не говоря уже об оружии.

Он похлопал по эфесу Дракена.

— Спасибо, брат.

Позади был мрак. Теперь он едва видел даже бойню и задумался, как долго и далеко блуждал в бреду. Впереди тоже была темнота, но с крошечной точкой света, ведущей его как маяк через шторм. Ферруса влек водоворот мыслей.

Что сказала тварь?

Ангел Экстерминатус.

Феррус понял слова, но не их смысл. Размышление о них причинило ему боль и вызвало смутное чувство пламени, проникшее в его сознание.

Вместе с движением начала возвращаться его сила. В том месте, где расплавилось живое серебро, рука все еще болела, но не так сильно. А вот шея чертовски чесалась, и он заподозрил, что тварь нанесла вторую рану, пока он был без сознания. Но когда он коснулся кожи под горжетом, она оказалась целой.

Подавив раздражение, Феррус медленно побрел к точке света.

Возможно, это был очередной обман, какая-то новая пытка проверить его. Но Феррус должен понять ее цель. Он подумал, что если враги хотели убить его, то уже сделали бы это или, по крайней мере, старались бы сильнее и более открыто. Ксеносы, особенно эльдары, были загадочными и непостоянными, даже для выдающегося ума примарха. Их мотивация была непонятна ему. Существо, которое охотилось на него, не было змеем, оно было чем-то более порочным, чем-то первобытным и, как он подозревал, не полностью сотворено его пленителями. Оно хотело убить его. Горгон чувствовал весь его гнев, его садистское желание, сосредоточенное на Феррусе. Когда они сражались, примарх почувствовал это, но желание было зачаточным, словно само существо только частично сформировалось.

Феррус не знал, что это значило. Единственное, в чем он был уверен, что тварь не умерла и вернется за ним. Каким бы ни был изначальный план эльдаров, он знал, что должен будет убить ее, чтобы спастись.

Пройдя через точку света, которая расширилась в яркую трещину, чтобы пропустить его, Феррус набрался решимости для предстоящей битвы.

Ему не пришлось долго ждать.

Ряд грандиозных, триумфальных арок вел к длинной дороге. Они представляли собой огромные разрушенные врата, открытые для возможного проникновения. По их краям тянулись почерневшие от огня камни, от которых были отколоты уродливые куски.

Трещина света закрылась за его спиной, не оставив видимого выхода.

Как он и ожидал, эта арена должна стать последней.

Феррус чувствовал себя гигантом, идущим по величественному, но разрушенному дворцу в миниатюре. Когда он миновал дорогу и разрушенные врата, то вступил в вестибюль. Даже уменьшенный в масштабе приемный зал был огромен и затмил бы гиганта. В нем преобладали готические архитектурные украшения, но они были холодными и строгими, наводя на мысли об ушедшей славе и культурном застое. Вдоль стен тянулись черепа, как часть некой огромной усыпальницы, зловещую планировку которой наполняло мрачное настроение. Здесь, в этом памятнике разложению и бесконечного упадка, богатство давно уступило ветхости.

Когда Феррус прошел по миниатюрным плитам, примарх понял, что это не приемный зал и никогда им не был.

Это была гробница.

А в конце потрескавшегося пространства стоял громадный трон, не совпадающий по масштабу с остальным дворцом и покрытый тонкой паутиной и многовековой грубой патиной.

На нем сидел истощенный король.

Король застоя, повелитель загнивающей империи, его мантия превратилась в лохмотья, а тело — в лишенные плоти останки. Он не носил короны, и только последнее болезненное выражение неосуществленной мечты застыло на его лице.

Король возвышался над Феррусом, глядя вниз бездонными глазницами.

Последний шипящий вздох сорвался с губ ожившего монарха и вызвал нервный тик ужаса на лице примарха.

Ожидая, что выходец с того света поднимется, он сделал шаг назад.

Только после того, как вздох затянулся намного дольше, чем следовало, Феррус понял, что дышал не король, а кто-то еще, придавая трупу мнимое звучание.

Из тайного убежища под потускневшим троном мертвого короля выползал змей.

Голова была поднята, в то время как остальное тело извивалось внизу, поддерживая ее. Бока покрывало зеркальное серебро. Глаза — зеленовато-желтые круги разложения, рассеченные черными, тонкими как кинжалы зрачками. Ненависть выделилась в пьянящий мускус, который опьянял чувства примарха.

Он потянулся за Сокрушителем Наковален, но змей бросился на него быстрее ртути, и Феррус был вынужден схватить его челюсти, прежде чем они сомкнулись вокруг горла.