Примадонна. Банкирша. Шлюха - [12]

- Равняйсь! Видеть грудь четвертого человека!

И в этот момент его взгляд случайно уперся в грудь Зои Братчик, вызывающе обтянутую тонкой трикотажной майкой.

- Фамилия? - строго спросил физрук.

- Братчик.

- А ну-ка выдохни, Братчик!

- Зачем? - удивилась Зоя.

- А затем, что… - начал физрук и вдруг густо покраснел, поняв, что такую вызывающую грудь никаким выдохом не уберешь.

Особой ловкостью Зоя не отличалась, но ее природная сила и физические кондиции явно требовали применения в спорте. Она даже стала центровой, так называемым «столбом» в сборной 12-й школы по баскетболу. Причем все остальные игроки были мальчиками. Они выиграли районные соревнования, но, когда дело дошло до городских, соперники подали протест.

- У вас Братчик кто? - поставили они вопрос ребром.

- Центровой игрок.

- Не центровой, а центровая. Она девочка! - завопили соперники. - Это нарушение правил! Девочка, да еще с такими формами, что не приведи бог! Выводить такую на площадку - это просто непедагогично!

- А отстранять ребенка от игр без всякой причины - это педагогично?

- Да уж попедагогичней, чем выставлять на всеобщее обозрение такие телеса!

- Ну, знаете, это кто чем интересуется!…

Братчик все-таки вышла на площадку, как обычно вызвав веселое удивление зрителей. Сначала ее попытались освистать и вывести из себя громкими насмешками. Но судья, тоже поначалу немало удивленный, остановил игру и пригрозил, что очистит зал. Он прощал Зое блокировки и пробежки, а ближе к финалу, когда Братчик бросала штрафные, судья, передавая ей мяч, спросил негромко:

- Ты что после игры делаешь?

- Моюсь, - ответила Братчик, не поняв тайного смысла вопроса. - Под душем.

Судья тут же начал штрафовать ее без всякой жалости. Получив пятый фол, Братчик села на скамейку запасных и уже оттуда наблюдала за крушением своей растерявшейся команды.

Но ничто не могло испортить Зое настроения. У нее был ровный, веселый характер, и все неприятности словно отскакивали от нее. Ни разу в жизни она не плакала, не мучилась бессонницей и не теряла аппетита. Энергия в ней так и била через край. Густые волосы она всегда раздирала расческой с громким электрическим треском, но хоть бы один волосок остался на зубцах. Не по годам налитое тело было упругим, матовобелая кожа даже мысли не допускала о каком-нибудь вульгарном прыщике. При этом щеки Зои всегда заливал стойкий румянец, будто она только что вбежала с мороза.

Однажды Братчик шла куда-то по своим делам, не замечая обжигающих мужских взглядов. А навстречу ей рота солдат прозаически маршировала в баню. Когда они поравнялись, из солдатских рядов раздался удивленный присвист и чей-то голос выкрикнул довольно внятно:

- Вот это жопа!…

Рота сбилась с ноги. Головы солдат, как по команде, повернулись Зое вслед, словно подсолнухи за солнцем.

- А сиськи-то! - восхищенно продолжил тот же голос. - Девушка, почем арбузы?

- Отставить! - сорвавшимся голосом приказал молодой лейтенант. - Разговорчики в строю!

Зоя опять-таки не огорчилась. Дома она внимательно рассмотрела себя в зеркало, но поскольку давно привыкла к собственному отражению, ничего особенного в нем не нашла.

А потом ей как-то попалась на глаза репродукция картины Рубенса «Венера и Адонис». И Зоя была потрясена, обнаружив свое полное сходство с обнаженной фигуристой женщиной, изображенной знаменитым художником черт-те сколько лет назад. Если до сих пор у нее и могли возникнуть какие-то сомнения на свой счет, то после этого она успокоилась совершенно. Уж этот Рубенс-то, возле которого все ахают в ленинградском Эрмитаже, не стал бы рисовать страшилу.

Но сверстники ее по Эрмитажам не шлялись, Рубенса вполне могли спутать с Рубиком - изобретателем популярного кубика, а потому не баловали Зою своим вниманием. Скорее всего, ее мощные формы вызывали у них определенную опаску. Слишком уж взрослой казалась им Братчик.

Кем она хотела стать, не знал никто. Похоже, она и сама этого не знала. Отшучивалась только:

- Матерью-героиней буду. Нарожаю с десяток, пусть они меня кормят.

- Но сначала-то их самих кормить придется.

- А об этом пускай муж заботится. У полковника зарплаты должно хватить.

- У какого еще полковника?

- Ну не за сержанта же я пойду!…

Шутки шутками, но именно военный в приличных чинах виделся Зое Братчик будущим спутником жизни. Стабильность она ценила выше всего, а уж что может быть стабильнее армии! И форма казенная, и дисциплинка на уровне, и служба суровая - нет лишнего времени, чтобы на стороне шашни заводить.

Вот тогда-то она и решила вместе с Жанной уехать в Москву, где, по слухам, возле Военной академии имени Фрунзе так и роились молодые неженатые полковники.

Впрочем, до всего этого было еще далеко, а пока что у Зои исподволь назревал серьезный конфликт с отчимом.

Год 1977-й. Жанна

Жанну вызвали предпоследней. Она совершенно извелась в ожидании и не слышала, как делились впечатлениями вышедшие с экзамена. В последний момент ей стало нехорошо. Жанна на ватных ногах пошла по коридору в поисках туалета. Зашла, кажется, в мужской, но ей уже было все равно. В кабинке ее стошнило. Десяток сырых яиц натощак желудок не принял. Умывшись, Жанна взглянула на себя в зеркало. Смотреть было не на что: зеленое лицо, красные глаза, медная проволока волос, торчавших во все стороны.