Прилетала сова - [12]

А дядя Кямил, несмотря на то, что Наиля сидела у него на коленях и даже обняв его одной рукой за шею, читал как обычно, ровно и спокойно. Понятное дело, я сделал вид, что не заметил ничего, а она сразу же встала и начала меня угощать чаем. Я отказался и попросил дядю Кямила на меня не обращать внимания и читать дальше, мне тоже захотелось послушать. Он кивнул, и снова взял со стола листы, и стал читать. Интересно было слушать. Самое удивительное, что никаких там приключений или происшествий не было, а слушать почему-то было интересно. Я случай один запомнил, который там произошел с одним человеком во время войны. Оказывается, я не знал этого раньше, в Баку в военные годы приехало очень много беженцев с Украины, и всех их разместили по квартирам, пока Украину от немцев не освободили. И какую-то семью поселили в квартире этого человека, забыл, как его звали и кто он по профессии. Этот; человек, значит, в один прекрасный вечер возвращается с работы домой. И вдруг смотрит, на углу продают пиво. А это в те времена было в Баку очень редкое событие. Он, несмотря на то, что был после работы очень уставшим и голодным, встал в очередь. Очередь была длинная, и он успел забежать в магазин рядом и купить большую бутылку - четверть, в которую вмещается два с половиной литра, сейчас такие бутылки почему-то выпускать перестали. Домой он добрался очень поздно, когда все уже спали, кроме этого размещенного постояльца-украинца. Тот ужасно удивился, когда увидел пиво, сказал, что вот уже два года, как он забыл его вкус. Тогда этот человек, хозяин дома, решил поделиться пивом с украинцем. Они выпили всю бутылку и сильно опьянели. От двух с половиной литров пива! До того они были слабые и отвыкли от выпивки. Пока они пили, украинец рассказывал о том, как он жил с семьей до войны, про свой дом с садом, про свою работу. Они долго еще разговаривали, несмотря на позднее время, говорили, что война страшная вещь, столько от нее уже несчастий с людьми, и сколько еще их будет. Перед тем как лечь спать, это уже когда они кончили разговаривать, украинец спросил, сколько стоит пиво, и отдал ему. деньги за свою половину. Потом с этим человеком, и во время войны и после нее, происходило очень много интересных событий, один раз его даже чуть, не убили, много, я их все и не запомнил, и беженцы давно вернулись к себе домой, но он все-таки время от времени думал о том, что с людьми делает война, и каждый раз при этом непременно почему-то вспоминал о том, что он тогда взял у украинца деньги за пиво. Мне показалось, что он очень жалел об этом, хотя в повести ни слова на этот счет сказано не было. Дядя Кямил вдруг перестал читать, потому что его остановила Наиля. Она задала ему какой-то вопрос, что-то в повести ей показалось непонятным. Наверное, вопрос показался дяде Кямилу странным или даже неприятным, я-то его хорошо знаю, он даже побледнел и ответил не сразу. Потом сказал, что все это пустяки, а он, жуткий эгоист, заставляет нас слушать всякую чепуху. Она очень растерянно на него посмотрела, а я сразу встал и сказал, что мне пора идти, и ушел, хотя бабушка меня не звала. Когда я спускался по лестнице, я услышал, как Наиля спросила:

- Но полюбил же ты меня не за то, что я разбираюсь в литературе?

Что ей ответил дядя Кямил, я не расслышал.

На следующий день мы втроем решили пойти искупаться. Только вышли из дому, слышим, Рашид окликает, он тоже захотел с нами пойти. Вот привязался! Хорошо хоть, ждать не пришлось - вся семья тут как тут в полном составе. Рашид какую-то сумку несет, Аделя ребенка, у детей тоже какие-то свертки и большой складной зонт. Рашид его берет на берег по воскресеньям, вся семья под ним собирается. Красивый зонт, на пляже на него все обращают внимание, не дачники наши, они все уже к нему привыкли, приехавшие из города в воскресенье. Если бы он был не такой красивый, то и брать бы его не стоило, у нас на пляже четыре навеса стоят на железных столбах, и под всеми почти всегда пусто. Я, конечно, не против, пусть хоть все Гаялы на этот пляж придут, но не обязательно же вместе с нами. Рашид никому слова сказать не дает, ни на минуту не умолкает. Я два или три раза ответил, когда он у меня спросил что-то, а потом отошел подальше. И Наиля с дядей Кямилом почти псе время молчат. Обычно они на пляже оба шутят, дядя Кямил что-нибудь смешное рассказывает, а сегодня оба молчат.

А погода сегодня самая подходящая для пляжа. Как будто кто-то специально подвесил на небо несколько туч, солнце сквозь них, как через матовое стекло, светит - греет, но не сильно, и кожу не обжигает, и глазам без темных очков приятно. Я попробовал воду у берега - теплая-теплая. Хорошо бы, если и дальше, где глубока, она такой была бы. Как в том сне, я его несколько раз видел. Берег моря с теплым песком, а вокруг скалы, не такие, как в Гаялах, серые и голые, на тех росли деревья и кусты с яркой зеленой листвой. И вода пыла такого цвета, теплая и прозрачная, везде дно было видно, белес, похожее на тающие лед или сахар. Я такое дно однажды видел - когда с отцом ездил в Дашкесан на горнорудный комбинат во время весенних каникул. Там с горы было видно, как между ярко-зелеными берегами течет река с очень прозрачной водой, точно по такому же, как в моем сне, дну. Оно спускалось широкими белыми ступеньками, каждая ступенька величиной с дачу дяди Кямила, не меньше, а по нему лилась без единой волны, даже ряби никакой не было, прозрачная вода. И почему-то казалось, что она должна быть очень холодной. Отец сказал, что так оно и есть, во всех горных реках вода холодная, а дно здесь белое потому, что река течет по сплошному месторождению белого мрамора... Во сне вода была теплая-теплая и очень ласковая. Каждый раз ужасно жалко становится, когда среди -этого сна просыпаешься, я несколько раз пытался снова заснуть и оказаться на этих теплых волнах, среди скал со странными деревьями, но ничего у меня не получалось, заснуть-то, конечно, удавалось, но этот сон вернуть ни разу не получилось. Иногда, когда я вспоминаю этот сон, начинаю думать, что, может быть, такой берег есть на самом деле, не здесь, конечно, в Гаялах, а где-нибудь. Знаю, что чушь это, не может быть наяву того, что увидишь во сне, но все-таки надеюсь.