Прикосновение невинных - [63]

— Может, ты скажешь, что слишком стара? — угрюмо предложил он.

— Благодарю покорно! — Она чуть не рассмеялась, но вдруг поняла, что это неплохая идея. Ее пробрала паническая дрожь. — Я пришла одна. И я не замужем. Ни одно честное агентство даже не посмотрит в мою сторону. Дэниел, будет гораздо убедительнее, если я стану действовать в одиночку. Ты ведь понимаешь, правда?

— И гораздо опаснее.

— Почему ты так считаешь?

Он присел на край кровати.

— Послушай, Иза. Мне не хотелось говорить об этом, но… Если Полетт Деверье — наркоманка, она не может работать в Миссии по зову совести. Наркоманы нуждаются в товаре, а он требует денег. Больших, огромных денег. Должно быть, она нашла какой-то способ зарабатывать значительные суммы, работая в Миссии. Но единственное, чем владеет Миссия, это дети. Такие, как Бэлла.

— Что ты хочешь сказать?

— Бэллу могли продать.

— Ты думаешь, это возможно?

— Я считаю, что это очень вероятно.

— Продать? Для усыновления, — прошептала Изидора тоном, в котором сквозил ужас.

— Возможно. — Дэнни заколебался и опустил глаза. В его голосе не было убежденности.

От страха неизвестности у нее едва не остановилось сердце. Она заметалась по комнате, как от физической боли, потом опустилась на кровать рядом с ним, глядя в стену и испытывая острое желание, чтобы ее обманули. Она не желала знать правду, боялась прочесть ее в глазах Дэниела.

— А как можно продать ребенка?

— Иза, я ни в чем не уверен. Прости меня. Наркотики, незаконная торговля детьми, огромные деньги — гремучая смесь, с которой ты не справишься в одиночку.

Изидора сидела молча, опустив голову, мозг ее работал лихорадочно. Она перенеслась мыслями в Колумбию, вспомнила, как неслась в машине по пыльным дорогам и кривым улочкам к аэропорту, как треснуло стекло машины и она увидела стволы трех «узи». Она решила, что сейчас умрет, почти почувствовала, как пуля пронзила ей грудь и теплая липкая кровь полилась на колени. Иза вспомнила единственные слова, которые пришли ей на ум, когда они уносились прочь.

— Эти ублюдки испортили мою лучшую блузку.

Она узнала тогда, что можно справиться и с шоком, и с болью. Когда прибыла «скорая помощь» и вокруг нее столпились врачи и сестры, она отодвинула их жестом, переступила через осколки стекла и вышла из машины с высоко поднятой головой, надеясь, что за ней наблюдают террористы. Они могут попытаться еще раз и даже преуспеть, но запугать ее не удастся. Изидора хотела, чтобы подонки знали это.

Но то было в Колумбии, там она отвечала только за себя, а в истории с Бэллой проявлять мужество гораздо труднее.

— Не беспокойся, — успокоила она Блэкхарта. — Я здорово умею уклоняться от пуль. Всего один раз попалась… — Она собралась было показать Дэниелу шрам на груди, но сообразила, что он может неправильно понять ее.

— Ты не боишься?

— Конечно, боюсь, — ответила она тихо. — Боюсь, что ничего не выведаю у Фолда. Схожу с ума при мысли, что выясню слишком много. Тем больше причин пойти одной — это мой ребенок, мой и риск. Будь что будет, только бы узнать правду. Это единственное, что сейчас имеет для меня значение.

— Позволь мне разделить с тобой опасность.

Она покачала головой, но ничего не ответила.

Все уже было сказано.

— Ладно, я участвую, хочешь ты того или нет. Это сильнее меня.

— Ты прекрасный человек, Дэнни Блэкхарт. — Учитывая обстоятельства, комплимент был весьма скуп; Изидора пыталась что-нибудь добавить, но не находила слов. Она сидела, раскачиваясь, согнувшись под тяжестью своих мыслей и страхов.

— Один вопрос, Иза. Как мне убедиться, что ты не используешь меня?

Она не видела лица Дэнни. Слова были произнесены сухим, лишенным эмоций тоном, не могло быть никаких сомнений в том, насколько это для него важно.

— Никак, Дэниел, — ответила Изидора, не глядя на Блэкхарта. — Но узнаешь — в свое время.

— Почему?

— Да потому, что сама этого не знаю. Сейчас, во всяком случае.

Дэниел заслуживал честного к себе отношения, это самое меньшее, что она обязана дать ему.

Всю оставшуюся жизнь Изидора Дин будет горько сожалеть о своей нерешительности в эту минуту.

Деверье сидел в кабинете с видом на свою любимую долину и ощущал всем телом облегчение.

Ужасный сон кончился, Иза уехала. Исчезла из страны и из его жизни.

Впрочем, кое-что портило ему настроение. Он много поставил в этой игре — она того стоила, рисковал и выиграл. Увы, победа не доставила ему радости, он испытывал только стыд и теперь сидел и размышлял, что же записать в своем дневнике, том самом дневнике, который в один прекрасный день откроет миру Деверье во всем его блеске, — государственного деятеля, остроумного человека, прекрасного рассказчика и… любовника. А отец, какой он отец?

Благодаря разоблачительной честности дневника имя Деверье и его деяния запомнятся людям надолго, его не забудут. Но… честность может завести на опасную почву. Особенно когда речь заходит о Полетт. Он не имеет права нанести ей хоть малейший вред, описывая то горе, которое она причинила людям. Воспоминания о том последнем, ужасном, столкновении с дочерью, когда он понял, что не может больше закрывать глаза на то, сколь серьезны ее проблемы с наркотиками, когда узнал страшную правду о ребенке, все еще терзали его душу. Их надо подавлять, а не описывать.