Прикосновение невинных - [23]
Иза сидела в его кабинете, маленьком и слишком тесном. Перед ней на краешке стола примостился психолог, обеспечивший себе таким образом доминирующие позиции. За ним в кресле сидел ее невропатолог Уэзерап, а за спиной Иза ощущала присутствие представителя больничной администрации. Она была окружена со всех сторон.
Психолог помахал перед лицом Изы очками. Когда он попадал в затруднительную ситуацию, то всегда делал это, как бы подчеркивая свою мысль. У него была странно плоская переносица, и в минуты задумчивости он становился похожим на сову. Но Изе, смотревшей на него снизу вверх из своего неудобного продавленного кресла, он сейчас напоминал преследующего добычу канюка.
— Послушайте, миссис Дин, Иза… — Он попытался улыбнуться и наклонился вперед, полагая, что так его слова будут носить более доверительный характер, но на самом деле еще больше напомнил пациентке собравшегося позавтракать хищника. — Возможно, это моя вина. Мне следовало поговорить с вами раньше, но я не надеялся, что вы так быстро придете в себя. Вы должны понять, что испытываемые вами чувства вполне естественны. Вам трудно смириться с потерей ребенка. Вы не смогли оплакать его по-настоящему. Ужасное чувство: вот она тут, с вами, а в следующее мгновение — потому что для вас это было именно следующее мгновение — оказывается, что она давно умерла и вы даже не имели возможности проститься с ней. Мы понимаем, действительно понимаем.
Он обхватил себя руками за плечи, очки сползли на кончик носа.
— Но вы должны понять, что здесь, в Англии, мы не допускаем таких ошибок.
У него были покровительственные манеры, свойственные многим общественным деятелям, у которых она брала интервью, а они в это время рассматривали ее ноги или грудь под блузкой, не в состоянии признать, что женщина может оценить или даже всерьез заинтересоваться глубиной их ответов. Частенько из-за своего мужского шовинизма они теряли бдительность, выдавая гораздо больше, чем сказали бы журналисту-мужчине. Этому, правда, выдавать было нечего, кроме извинений и банальностей.
— У нас, видите ли, разработана система, — продолжал он. — На каждого пациента надевают пластиковый браслет с именем и фамилией, как только он поступает в больницу, и браслеты остаются на руке до момента выписки. Он не может упасть или потеряться, его можно только срезать; путаница исключена. Вы должны нам поверить.
Но Иза не верила.
— Мне кажется, я читала где-то недавно, что родители ушли из родильного дома с чужим ребенком.
— Но это произошло в Америке?
— Полагаю, в Борнемуте.
— Да, я тоже слышал о подобных случаях, хотя они происходят очень редко, даже в Америке. Но такого никогда не было в Англии.
— Это было в Борнемуте, — упрямо повторила Иза.
— Но не в нашей больнице, миссис Дин, — подключился представитель администрации. Подвергать сомнению означало критиковать, а эта женщина подвергла сомнению систему. — Не было двух младенцев. Был только один, ваш. Так что, боюсь, вы заблуждаетесь.
— Недоразумение с цветом волос просто аберрация памяти, Иза, — включился Уэзерап. — В конце концов, цвет волос и тому подобные вещи не вносятся в регистрационную книгу. Это недоразумение. Боже мой, после такой аварии… — Он сделал попытку отвлечь ее, пошутить, но смешок застрял у него в горле, как только Иза пронзила его прямым цепким взглядом своих зеленых глаз.
— Мне бы хотелось задать вопросы другим работникам больницы. Сестрам, которые дежурили в ту ночь.
— Пожалуйста, если вы хотите. Пусть это станет частью вашего лечения.
— Лечения? Чтобы забыть?
— Чтобы примириться с фактами, Иза, — твердо сказал Уэзерап.
— Джентльмены, у меня нет намерений ни с чем мириться, пока я не выясню все эти, как вы выразились, несообразности.
— Но их не существует! — запротестовал администратор, в нетерпении повысив голос. — Мы говорим всего лишь об ошибке, допущенной техническим сотрудником, которого вы застали врасплох в той части больницы, где вам не следовало бы находиться. — Он все больше раздражался, не желая, чтобы кто-нибудь ставил под сомнение отлаженность его работы, и меньше всего иностранная пациентка, которая через несколько минут будет выписана, и больница перестанет нести за нее ответственность.
— Это нам мало что дает, — вмешался Уэзерап, стараясь вернуться к теме разговора. — Иза, поговорите с сестрами, если вы этого хотите. Узнайте, достаточно ли они были внимательны к Бэлле.
— Но учтите, что через отделение «скорой помощи» прошла, возможно, тысяча пациентов с того момента, как вы попали сюда, — вставил администратор. — Вы не можете требовать от них, чтобы они помнили каждую деталь.
— У вас должны быть зарегистрированы все подробности.
— Они есть в документе о вскрытии… — начал невропатолог.
— Мне бы хотелось его прочесть.
— Там есть такие медицинские подробности, которые вы наверняка не поймете, другие больно ранят вас.
— Я журналист, — напомнила она.
— Акт вскрытия строго конфиденциальный документ, — резко сказал управляющий, — особенно для журналистов.
