Приключения звездного торговца - [406]

Набив трубку, Ромни раскурил ее и закончил свою речь:

— Оно, конечно, ничтожеств у нас хоть и меньшинство, но их немало, и они вне себя от радости от того, что им посулили. Надо отдать ей должное, Криста Бродерик — это предводительница освободителей, — так вот, Криста Бродерик не из таких. Но что в этом проку? Ну, разве что немощные остатки старой организации, которыми ей позволили командовать. Может, когда соберется Великая Ассамблея, за Герцогиней оставят кое-какое право голоса. Но только не за Бродерик, нет, не за Бродерик.

Эдзел посмотрел в глаза Чи.

— Коллега, — сказал он, — по-моему, нам надо позаботиться о том, чтобы Дэвид поговорил с госпожой Сандрой, прежде чем объявится открыто или совершит какой-нибудь опрометчивый поступок.

Глава 17

Бенони Стрэнг сказал с экрана:

— Я звоню по поводу дня рождения Элвандера, мадам. Несколько секунд Сандра никак не могла прийти в себя. Последнее время ей часто приходилось собираться с силами; наконец она устало откинулась на спинку стула и принялась ждать следующего раската. Наконец гром грянул, она услышала завывание ветра и шум дождя; чувство было такое, словно мимо промчался на лошади Пит. Сандра выпрямилась и холодно ответила:

— Ну и что? До него еще целый месяц.

— Разумнее всего было бы подготовиться загодя, мадам, — заявил Стрэнг. — Я прошу вас объявить, что всенародного праздника в этом году не будет в связи с чрезвычайным положением и все демонстрации запрещены.

— Что? И это — в день всемирного праздника?

— Именно так, мадам. Лавина эмоций — слишком опасная штука. Граждане могут спокойно соблюсти церемонию дома, если им хочется, но и больших сборищ в частных домах мы тоже не допустим. Церкви должны быть закрыты.

«По большому счету это неудивительно», — подумала Сандра. Но ведь в первом ее осознанном воспоминании отец держал Сандру высоко над толпой на Прибрежной Пустоши, и она любовалась фейерверком; с украшенной флажками баржи пускали в небо каскады ракет, и воды реки, отражавшие их свет, казались живыми.

— А если я не выступлю с таким заявлением? — дерзко спросила Сандра.

— Вы должны, мадам. Ради блага вашего народа. Беспорядки могут привести к попыткам настоящего переворота, и войска будут вынуждены открыть огонь. — Он помолчал. — Если вы не отдадите такой приказ, его отдам я, а это серьезно подорвет ваш авторитет.

«Какой авторитет? — подумала Сандра. — Да, но ведь эта вежливо-елейная игра, в которую мы играем, — единственное средство отсрочить… Что?»

— Резня лишит вас значительной доли поддержки, — предостерегла его Сандра.

Обрамленные тонкими усиками губы Стрэнга плотно сжались.

— Вы употребили такое эмоционально окрашенное слово, мадам, а значит, любой инцидент может повлечь за собой необходимость крайних мер со стороны моей службы.

— Хорошо, я отменю празднества. Полагаю, ни у кого и так нет праздничного настроения.

— Благодарю вас, мадам…. Э… вы посоветуетесь со мной о том, в каких выражениях составить заявление, не правда ли?

— Да. Хорошего вам дня, комиссар.

— Хорошего дня, ваша светлость.

Оставшись в одиночестве, Сандра поднялась и подошла к открытому окну. Она не включала освещение, и сейчас, в бурю, ее комната для совещаний выглядела мрачно, будто пещера, в которой можно было различить лишь несколько предметов: тусклый блеск деревянной облицовки, приглушенные тона картины, изогнутый боевой топорик с Диомеда. В комнату врывался свежий воздух, шумный и сырой. Струи дождя пронзали сад, будто копья, скрывали мир, лежавший за его оградой. Сверкнула молния, и голые ветки деревьев словно прыгнули вниз с серого, как сталь, неба. Гром прокатился по бесконечным просторам, и снова вернулся мрак.

Сегодня Сандра не поедет на конную прогулку. Она каталась каждое утро, пуская свою любимую лошадь через холм Паломников, к реке, потом вдоль Паломино — к Серебряной улице, Олимпийскому проспекту и обратно. Она проезжала несколько километров, всегда в полном одиночестве, чтобы народ видел ее, успокаивался, насколько это возможно, и успокаивал саму Сандру. Часто подданные низко кланялись, посылали ей воздушные поцелуи. Но в такую погоду на улице слишком мало людей, и не стоит тратить усилий на этот красивый жест.

«Но как бы мне хотелось. Желание просто снедает меня. Только я не хочу ехать через Звездопад. Лучше — в деревню, по дороге на Каньон, галопом, навстречу дождю и ветру. Нестись без остановки, раскраивая копытами черепа Стрэнга и его людей, а потом умчаться в горы, пустыни, сверзиться с горизонта и улететь к звездам».

Загудел сигнал. Сандра разжала кулаки, подошла к селектору и нажала кнопку «прием».

— Да?

— Мадам, — произнес голос ее делопроизводителя, — Мартин Шустер[79] ждет приема.

— Что? — Сандра очнулась и пришла в себя. — Да, пусть войдет.

«Не знаю, кто он такой, но Афина Фолкейн попросила принять его без свидетелей, вот почему я оказалась здесь, когда позвонил… — мышцы ее шеи напряглись, — …Стрэнг».

Дверь открылась и снова захлопнулась. Как и сама Сандра, гость был высок, светловолос, средних лет. Повнимательнее вглядевшись в черты худощавого лица, Герцогиня подавила возглас изумления и оцепенела.