Приключения Вернера Хольта - [6]
— Вотще и втуне… — начал Хольт. Лицо его пылало, и только от крыльев носа до уголков рта и вниз к подбородку выделялся белый треугольник. Весь класс пришел в движение, а Маас, услышав эти архаизмы из уст ученика, подозрительно наморщил лоб. — Вотще и втуне нос моей хозяйки, чье имя Евлалия… Евлалия, как вы любезно изволили вспомнить, кровоточил, однако… — он чуть ли не выкрикнул это «однако», увидев, что Маас уже открыл рот, чтобы прервать его, — однако… нынче утром полиция, нагрянувшая, когда некий субъект… одетый в серую куртку… со многими заплатами… и ехавший на велосипеде, попал под машину, мчавшуюся по улице, что ведет через железнодорожное полотно… что идет от вокзала… что находится рядом с моим домом…
Он остановился. И это дело сделано! Словно сквозь туман видел он устремленные на него глаза одноклассников и возвышающегося над ними Мааса: ученый советник перегнулся через кафедру, и нижняя челюсть его отвалилась…
— …допросила меня как свидетеля, чтобы… занести мои показания… в протокол, — закончил Хольт и боком без чувств рухнул на пол.
Петер Визе побежал за швейцаром, Рутшер лепетал:
— Он еще утром по д-д-дороге в школу был какой-то чудной!
2
Маас, наклонившись над Хольтом, констатировал: «Скарлатина!» Вольцов отстранил его мощной рукой. А вскоре прибыла санитарная карета.
Стояли первые дни июня. Хольт лежал в инфекционном отделении городской больницы. Вольцов каждое утро перелезал через высокую каменную ограду и садом крался к его окну. Его призывный свист проникал в палату.
Первые дни Хольт лежал без сознания, с высокой температурой, но потом дело быстро пошло на поправку. Слабость и чувство вялости исчезли. Вскоре силы к нему вернулись, и он уже тяготился пребыванием в больнице, хотелось поскорее вырваться на волю. По вызову сестер Денгельман приезжала его мать, побывала у всех врачей, раздала сиделкам и санитарам щедрые чаевые и уехала, так и не повидавшись с сыном, за что он был ей только благодарен.
Зато посещения Вольцова его радовали. Вольцов был вестником привычного мира. После заболевания Хольта школу на две недели закрыли, и это в такой же мере способствовало его популярности среди гимназистов, как и смелое выступление против Мааса. Он стал героем дня. Вольцов больше ему не завидовал, довольствуясь тем, что делил с ним его славу.
Когда температура наконец спала, Хольт, услышав свисток, вскочил с постели и бросился к окну.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил Вольцов.
— Да я, собственно, уже здоров. Но теперь, говорят, начнется шелушение, мне прописали горячие ванны.
— Давай не залеживайся, — сказал Вольцов. Накануне в школе возобновились занятия, так как никто больше не заболел. — Тоска зеленая! — продолжал Вольцов. — Как только ты выпишешься, мы что-нибудь сотворим…
— Понимаю. Какое-нибудь приключение?
— Приключения — вздор! — твердо заявил Вольцов. — Карл Май и вся эта ерундистика — одно вранье… Настоящее дело — это война.
— А что слышно насчет набора в зенитные части?
— Говорят, уже скоро. Может, даже осенью.
Эта новость и вовсе отбила у Хольта охоту к шкальным занятиям. Он подумал: а вдруг повезет и не надо будет возвращаться в класс!..
— После больницы мне полагается двухнедельный отпуск, — сказал он. — А там и летние каникулы… Вот было бы здорово! А то как вспомню Мааса…
— Маас — последняя сволочь! — ответил Вольцов. Он стоял на клумбе, широко расставив ноги, попирая башмаками розы и гвоздики. — Знаешь, что он сказал? Будто твоя скарлатина — хитрая выдумка, чтобы уйти от наказания. Но тут Гомулка не выдержал: «На такую выдумку не у всякого хватит ума, господин ученый, советник!» Маас упек его на два часа в карцер.
Как-то Вольцов привел с собой коротышку Петера Визе. Он подсадил Петера на ограду, тот, конечно, напоролся на гвоздь и вырвал ceбe клок из штанов.
— Когда ты поправишься, я буду играть тебе все, что захочешь, — сказал Визе. На следующий день он принес книги.
Хольт и всегда-то увлекался чтением, а в эти томительные дни, когда он с таким нетерпением ждал выписки, он набрасывался без разбора на все, что ему приносили из больничной библиотеки. Были тут и его любимые авторы, он пробегал их по второму или третьему разу: Стивенсон, Джек Лондон, Карл Май, повести из жизни индейцев Фрица Штейбена и «Пограничники» Гагерна, «Избранное из Ницще — подборка для фронтовиков», «Ave, Ева» Ганса Йоста и, конечно же, военные романы и повести без счету, начиная с геройских деяний подводника Веддигена и кончая «Семерыми под Верденом», не говоря уже о сочинениях Эрнста Юнгера, таких, как «Роща 125», «Огонь и кровь», «Стальные грозы», а также писания Боймельбурга, Цеберлейна, Этингхофера и прочих… А теперь он набросился на книги, которые принес ему Петер Визе. Это были «Новеллы» Шторма и «Фантастические повести» романтиков.
Хольт, не двигаясь, закрыв глаза, лежал на своей больничной койке и думал о героях прочитанных книг — они, как живые, теснились перед ним. Элизабет, Лизхен, дочь старого кукольника, смуглая Рената с хутора… Познакомиться бы с такой девушкой, думал он со стесненным сердцем. Вольцов презирал девушек, он говорил, что любовь недостойна мужчины. Не то Хольт: он всегда стремился соединить несоединимое. Героические образы «Песни о Нибелунгах» или «Повести о плаще короля Лаурина», индейские вожди, отважные ковбои, персонажи военных рассказов в шинелях защитного цвета сливались для него в некий идеальный образ героя, в чьей бурной, богатой приключениями жизни находили себе место и сказочные драконы, и обаятельные девушки Шторма, и фанатическая борьба во имя справедливости в духе Карла Моора… А теперь он прочел рассказ Новалиса о юных любовниках: укрывшись в пещере среди скал, они под разряды громов и молний «слились в первом поцелуе, соединившем их навеки…» Хольт в мечтах представлял себе этот священный поцелуй…
От Издательства: Первая книга романа Дитера Нолля «Приключения Вернера Хольта», вышедшая не так давно в переводе на русский язык, была тепло встречена общественностью, нашла широкий и взволнованный отклик у молодежи. Сейчас издательство предлагает читателю вторую книгу, повествующую о дальнейшей судьбе Вернера Хольта.Война, закончившаяся поражением гитлеровского «рейха», — позади, и Вернер Хольт пытается разобраться в политических событиях, происшедших в стране, найти свое место в мирной жизни, среди строителей социалистической Германии.Перевод с немецкого — Валентина Курелла и Ревекка Гальперина.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.