Приключения в пустыне - [9]
Мой товарищ подставляет коробку и слегка подталкивает сверчка. Тот прыгает и оказывается в коробке. Так же попадает туда и второй. Мы возвращаемся, а степь поет не смолкая.
Вечерние силуэты.
Стелим спальные мешки и забираемся в них. Сильно похолодало, и комары исчезли, полог можно не ставить. Мы лежим и смотрим в черное небо; по-видимому, его затягивают облака. Сверчки звенят по-прежнему, но после того, как мы побывали в самом центре оркестра, их пение кажется далеким. И вдруг песня возникает совсем рядом, один тон чистый и ясный, а другой чуть с вибрацией. Это запели сверчки в коробке. Так я и заснул под эти звуки, овеваемый душистым полынным ветром.
Вспоминая ту давнюю встречу, я вновь слушаю сказочную музыку. И вновь различаю в ней разные голоса. Хотя все певцы стараются петь в унисон, но все же они чуточку разные. Это не механический звук, это живая песня, это живой оркестр.
А сверчки долго жили у меня дома в сухом аквариуме, где я соорудил им кусочек степи. Кормил я их свежей капустой, но больше всего они любили белый хлеб. Когда я им клал кусочек, они затевали между собой драку и растаскивали его в разные углы. Один из сверчков, по-видимому, во время потасовки, лишился задней прыгательной ноги, но это не мешало ему петь. Как только я гасил свет и ложился спать, начинал звучать мой маленький оркестр. Мне сразу вспоминалась душистая ночь у озера Индер. И я засыпал, как говорили мои близкие, с улыбкой.
День испытаний
Хороша ночь в пустыне. Но утро вполне может с ней соперничать. Когда я проснулся, уже вовсю звенели жаворонки. Пустыня, выполненная в желтых тонах, освещена солнцем, лишь моего ночлега оно еще не коснулось. Каменистый отрог закрывал меня от него. Но вот луч солнца скользнул по лицу, я зажмурился, и в тот же миг что-то холодное и сухое легло мне на лоб. Я, признаюсь, слегка перетрусил, боялся пошевелиться, даже открыть глаза. Я вспомнил, нет не вспомнил, откуда то из подсознания выскочило ощущение: "Это та, `малоактивная'. Эфа". А холодное поерзало на моем лбу, греясь на солнышке и устраиваясь поудобнее. По-видимому, надолго. Успею ли я быстрым движением сбросить это холодное, или, если это эфа, она успеет пустить в ход свои зубы? Нет, спешить не надо. Погреется и уйдет. В общем, лежу ни жив, ни мертв. А холодное опять завозилось. И вдруг я почувствовал, как что то остренькое впивается мне в переносицу. Когти! Не когти, конечно, маленькие коготки. Но откуда у эфы когти? Ящерица всего лишь. Ну и перепугала ты меня, голубушка! Я помотал головой и она покинула мой лоб.
Все еще не отделавшись от испуга, я вылез из спальника. Озерко, где я умывался в первые дни, высохло, и для умывания я совершал пробежку до Соленой речки. Мыло, конечно, в такой воде не мылилось, но зубы почистить было можно, да и окунуться в колючую от кристаллов заводь приятно. Я трусцой бежал к облюбованному мною заливчику, когда почувствовал сзади какое-то движение. Не смогу объяснить, какое чувство сработало. Вероятно, во мне пробуждалось нечто древнее, утраченное. Я обернулся. Метрах в тридцати от меня, низко пригнув голову к земле, трусил волк. Когда я остановился, он остановился тоже и стал внимательно меня рассматривать. Какие мысли зрели в его хищной голове? А у меня с собой только зубная щетка. Даже сачка не взял с собой, - все-таки металлическая палка, какое-никакое оружие. Но путь к фургону отрезан. В поисках убежища я оглядываю окрестность и вижу справа, метрах в тридцати - довольно высокий камень. Там наверняка есть обломки, да и позиция наверху неплохая. Но успею ли я туда добраться? И вдруг замечаю у подножья камня еще двух волков. Один их них лежит, другой стоит рядом, оба смотрят в мою сторону. Уж не облава ли? Речка! Вот, что может мне помочь! Там у реки много камней, глубокая заводь, там я дам бой. Я разворачиваюсь и мчусь со всех ног к уже близкой реке. Оборачиваюсь, ожидая преследования. Но волки спокойно сидят на прежних местах. Вот и спуск к реке. Как же наивен я был, думая, что смогу найти здесь спасение. Речушка-то всего ничего. Я еще раз останавливаюсь. Волки двигаются в мою сторону, но не торопятся. Они уже сошлись вместе. Нет, кажется, они мной не интересуются, направляются левее. Я умываюсь, и когда собираюсь возвращаться, вижу, как волки бегут по другому берегу, в десяти шагах от меня. Мне показалось, что старший из них ухмыляется.
Озера высыхают. Берега покрываются солью.
Я все откладывал поход к горе Казан, так как нужно было обходить довольно большой залив, но теперь озеро высохло, покрылось соляным настом, и прямой путь был открыт. Я ступил на белую гладь. Абсолютно ровная и, как оказалось, слегка скользкая поверхность была твердой, как камень. Я шел, стремясь выдерживать направление на макушку горы, но путь оказался значительно длиннее, чем я предполагал. Я иду, а конца белой пустыне не видно. Иду, а белая соль слепит глаза. Стараюсь смотреть вдаль, где темнеют сопки. Они кажутся черными по контрасту с белизной озера. А я все иду. Солнце бьет сверху и снизу, отражаясь от равнины. Опираюсь на палку от сачка. Иду, прикрыв глаза, боясь ослепнуть от белизны. И вдруг палка протыкает соляной пласт и погружается почти на метр, а я едва удерживаюсь на ногах. Подо мной не твердая земля, подо мной жидкая соленая грязь. Я узнаю об этом, когда с трудом вытаскиваю палку. Она вся черная и маслянистая, а из отверстия, проделанного палкой, начинает бить черный грязевой и к тому же вонючий фонтан. Сначала полметра, потом почти метр. И тут я чувствую, что соль подо мной потрескивает при каждом шаге, вижу, как мелкие трещинки разбегаются по поверхности. А под солью - черная гиблая трясина. И неизвестно, какой глубины. А фонтан все бьет под давлением соляной корки, плавающей на поверхности гнилого болота. Надо возвращаться, но не по своим следам, где корка уже ослаблена. Да и следы, где они? Слепящая белая поверхность, и ничего больше. Но стоять тоже опасно. Вот в том направлении берег кажется ближе. И я выбираю это направление. Соль потрескивает, и я ступаю осторожно, постепенно перенося тяжесть с одной ноги на другую. Иду долго. Кажется, потрескивание становится меньше. Я оборачиваюсь и далеко-далеко вижу черный фонтан и вокруг него уже целое озеро черной грязи. Пустыня, в чем я провинился?
