Приключения в Африке - [6]

— Кажется, это было в 1652 году, когда голландцы начали устраивать свои колонии на мысе. Природные обитатели страны около Капштадта были готтентоты — кроткий и безобидный народ, живший преимущественно скотоводством. Земледелием они не занимались, но у них были обширные пастбища и большие стада коз и овец. История одной колонии есть история большинства их, если не всех. Сперва овладевали землею с согласия туземцев, затем утверждались на приобретенных местах и начинали относиться к ним с варварской несправедливостью.

Готтентоты, задобренные мелкими подарками, думали, что пришельцы ограничатся небольшим пространством земли, и не препятствовали устройству колоний. Они в первый раз узнали вкус табака и крепкой водки, что привело их потом к рабству и разорению. Эти два яда предлагались готтентотам до тех пор, пока они не почувствовали к ним страсть. И тогда уже за трубку табаку или стакан водки они отдавали быка, козу или овцу. Таким образом богатели голландцы и беднели готтентоты.

Колонии размножались и усиливались, так что скоро губернатор совершенно перестал церемониться с захватом земель, а готтентоты увидели, что у них были отняты не только скот, но и пастбища. Их обобрали дочиста, оставив только предметы их страсти — водку и табак, без которых они не могли уже обойтись. Не желая оставлять страну своих предков и не имея возможности доставать табак и водку, готтентоты продавались в пастухи своих же стад и пасли их на пастбищах, которые принадлежали прежде им.

— Следовательно, они сделались рабами? — спросил Александр.

— Нет, хотя с ними обращались хуже, чем с рабами. Они нанимались за известную плату к колонистам, хотя редко получали эту плату, а иногда и совсем не получали. Их нельзя было только продавать и покупать, как продавали и покупали рабов, привозимых в колонии с восточных берегов Африки и Мадагаскара. Но положение рабов, по моему мнению, было много лучше, так как собственник боялся рисковать жизнью раба, за которого заплатил двести или триста долларов. Когда нужно было пасти скот в местах, полных львов и других диких зверей, голландский бур, или земледелец, посылал готтентота, а никак не раба. Жизнь первых ничего не стоила в глазах колонистов, и они убивали их за самый ничтожный проступок.

— Но как голландское правительство могло допускать такую жестокость?

— Правительство было бессильно в колониях и потому закрывало глаза на все преступления. Так как колонии все больше и больше распространялись, правительство захватывало все больше земли у туземцев. Наконец, остались незанятыми только земли кафров — красивого воинственного народа, о котором мы еще будем говорить. Конечно, не все готтентотские племена запродали себя на службу колонистам. Некоторые угнали свои стада на север, к границе кафрской земли, другие ушли в горы и жили охотой или грабежом. Эти стали потом известны под именем бушменов. Терпя самые ужасные лишения и живя чуть не на положении диких зверей, за которыми они охотились, они мало-помалу обратились в низшую расу, какой до сих пор и остались.

Буры, или плантаторы, поселившиеся вдали от Капштадта, постоянно страдали от нападений диких зверей и бушменов, живших грабежом. Вследствие постоянной опасности, буры никогда не расставались с оружием, и из их потомков образовался сильный, ловкий и храбрый народ, отличавшийся при этом скупостью и жестокостью. Рабовладельчество и подчинение готтентотов совершенно развратили их и сделали кровожадными тиранами. Находясь на слишком далеком расстоянии от правительства, они не признавали ничьей власти и никаких законов.

— Мне приходилось читать о жестокости голландских буров, но я не думал, чтобы она доходила до таких размеров.

— Конечно, главной причиной всему было рабовладельчество; ничто не развращает так сильно, как оно. Буры привыкли считать готтентотов, бушменов или кафров наравне со скотом и обращались с ними сообразно этому взгляду. Содрогаясь при мысли об убийстве белого человека, убийство какого-нибудь несчастного ту-земца они не считали даже преступлением. Однако я не буду больше злоупотреблять вашим терпением. Дамы наши ушли уже вниз, присоединимся и мы к ним.

ГЛАВА IV

Беседы о естествознании. Энтузиазм м-ра Суинтона. Продолжение истории Капа. Варварство голландцев. Негодование Александра.

Александр Уильмот и Суинтон сходились все ближе и ближе и сделались настоящими друзьями. Разговор часто переходил на любимый предмет Суинтона — естествознание.

— Я должен признать свое полное невежество в этом предмете, — заметил однажды Александр, — но думаю, что он чрезвычайно интересен для изучающих его. Я часто жалел, бродя по музеям, что около меня не было человека, который мог бы объяснить многое, непонятное для меня. Но мне кажется, что для изучения естествознания во всех его отраслях нужно очень много работать. Ведь сюда же входят и ботаника, и минералогия, и геология, не правда ли?

— Разумеется, — возразил, смеясь, Суинтон, — и эти три отрасли, может быть, наиболее интересные. Прибавьте еще к этому зоологию или науку о животных, орнитологию — о птицах, энтомологию — о насекомых, конхилиологию — о раковинах, ихтиологию — о рыбах, одни эти названия способны напугать юного новичка. Но уверяю вас, что вовсе не трудно ознакомиться со всеми этими отраслями настолько, чтобы заинтересоваться естествознанием и наслаждаться им.