Приключения Тома Сойера - [69]

— Что же, Том, нисколько не сомневаюсь, что ты такой не один. Но мы приняли необходимые меры. Больше в этой пещере никто не заблудится.

— Почему?

— Потому что две недели назад я распорядился обшить ее дверь котельным железом да запереть на три замка, а ключи отдать мне.

Том побелел, как полотно.

— Что с тобой, мальчик? Эй, кто-нибудь, сюда! Принесите воды!

Воду принесли, побрызгали ею в лицо Тома.

— Ну вот, тебе и получше стало. Что случилось, Том?

— Ах, судья, там, в пещере, Индеец Джо!

Глава XXXIII Участь Индейца Джо

Новость эта за несколько минут облетела городок и десяток лодок устремился к пещере Мак-Дугалла, а вскоре за ними последовал и набитый пассажирами пароходик. Том Сойер плыл в одном ялике с судьей Тэтчером.

Когда дверь пещеры открыли, в тусклом свете ее предстала скорбная картина. Мертвый Индеец Джо лежал на земле, прижавшись лицом к трещинке в двери, как если бы тоскующий взгляд его до последнего мгновения не отрывался от света и радости привольного наружного мира. Том был тронут, ибо по собственному опыту знал, что пришлось вытерпеть несчастному. Он жалел Индейца, и тем не менее, ощущал великое облегчение и свободу, ибо только теперь вполне понял, каким тяжким бременем лежал на нем страх с тех пор, как он решился возвысить свой голос против кровожадного изгоя.

Рядом с Индейцем Джо валялся его длинный охотничий нож, переломленный надвое. Тяжелый нижний брус двери был изрезан и исщеплен этим ножом — труд тяжкий, но бессмысленный, поскольку за дверью находился сооруженный самой природой каменный порожек, которому нож был нипочем — о порожек-то он и сломался. Но даже в отсутствие порожка труд этот был напрасен, — если бы Индейцу Джо и удалось перерезать брус полностью, протиснуться под дверью он все равно не смог бы и хорошо знал это. И стало быть, брус он кромсал лишь для того, чтобы занять себя — скоротать томительное время, отвлечься от жестоких мыслей. Обычно из углублений ближних к двери стен торчало с полдюжины оставленных посетителями пещеры свечных огарков, теперь не было ни одного. Узник отыскал их и съел. Он ухитрился даже изловить нескольких летучих мышей и их съел тоже, оставив лишь коготки. Несчастный умер голодной смертью. Неподалеку от входа в пещеру вот уже несколько столетий неторопливо вырастал из земли сталагмит, создаваемый падавшими сверху, со сталактита, каплями воды. Узник разломал сталагмит и поместил на оставшийся от него пенек камень, с выскобленной в нем лункой для сбора драгоценной влаги, капли которой падали в нее раз в три минуты с тоскливой размеренностью тикающих часов — за сутки набиралась десертная ложка воды. Эти капли падали сюда, когда возводились Пирамиды, когда была разрушена Троя, когда закладывались первые здания Рима, когда распинали Христа, когда отправлялся в плавание Колумб, когда была «новостью» битва при Лексингтоне. Они падают и сейчас — да так и будут падать, когда все, о чем я здесь рассказываю, потонет в предвечерье истории, в сумерках преданий, в темной ночи забвения. Имеет ли все сущее назначение и цель? И неужели эти капли падали в течение пяти тысяч лет лишь для того, чтобы послужить нуждам вспорхнувшей на миг человеческой букашки — или в следующие десять тысяч лет им предстоит исполнить иную, более важную миссию? Какая нам разница? Много, много годов прошло с тех пор, как злосчастный полукровка выскоблил камень, чтобы ловить в него бесценные капли, но и по сей день турист, забредающий в пещеру Мак-Дугалла, чтобы полюбоваться ее диковинами, подолгу и с чувством вглядывается в него. «Чаша Индейца Джо» стоит в списке чудес пещеры первой и даже «Дворец Алладина» соперничать с ней не может.

Индейца Джо похоронили неподалеку от входа в пещеру и, чтобы посмотреть на это, люди стекались сюда в лодках и фургонах из городков, деревушек и с ферм, разбросанных на семь миль в округе. Многие привозили с собой детей и всякого рода провизию и многие говорили потом, что получили от погребения Индейца почти такое же удовольствие, какое доставило бы им его линчевание.

Погребение это положило конец неустанному распространению одного начинания — сбору подписей под обращенным к губернатору штата прошению о помиловании Индейца Джо. Подписей набралось уже немало и немало было проведено собраний, на которых произносились пылкие и слезливые речи, — кроме того, составлен был комитет недалеких умом дам, коим надлежало, облачившись в глубокий траур, изводить губернатора нытьем, дабы он показал всем, какой он милосердный осел, и попрал ногами свой долг. Полагали, что Индеец Джо повинен в смерти пятерых граждан городка — ну так и что с того? Да будь он хоть самим Сатаной, и то нашлось бы достаточное число бесхребетных слюнтяев, готовых подписать петицию о его прощении, и сронить на эту бумажку каплю влаги из их вечно неисправных, протекающих слезных протоков.

На утро после похорон Том заведенным порядком отвел Гека в укромное место, дабы обсудить с ним важное дело. К этому времени валлиец и вдова Дуглас уже посвятили Гека во все подробности приключения Тома, однако Том заявил, что имеется одно существенное обстоятельство, о котором Геку не рассказали, о нем-то он и хочет поговорить. Гек опечалился.