Приключения стиральной машинки - [4]

Мне стало стыдно. Человек вкалывает как ломовая лошадь, а я его из-за какой-то ерунды побеспокоила. Я хотела как-то загладить свою вину.

— Да ладно, Коля, я понимаю. Это все Машка — давай милицию вызовем, давай вызовем. Я с самого начала была против. У меня самой завтра важная репетиция с оркестром, а я — никакая. Всю ночь прокувыркались с этой машинкой, чтоб ей пусто было! Это вы меня простите.

Братание милиции с населением продолжалось бы до утра, если бы не разумный голос Олега:

— Девушки, сейчас давайте все поспим — глубокая ночь на дворе. А завтра прямо с утра начнем повышать раскрываемость преступлений в нашем конкретном районе. Я вам обещаю, что Коля лично проконтролирует это дело. Правда, Коля? — Олег съёрничал. Николай аж вскинулся от такой бесцеремонности.

— Ага, умник, ты еще что-нибудь смешнее придумай! Где я тебе этого маньяка искать буду? Какой-нибудь наркоман таблеток наглотался, вот ему и померещилось, что надо где-нибудь стиральную машинку раскурочить. Олег, ну сам подумай, разве нормальный человек в такую ерунду ввяжется?

Олег пожал плечами.

— Ты следователь, тебе видней. А ты, кстати, почему один среди ночи заявился? Вроде бы, вы группами ходите — я в кино видел.

— Да у нас работы — завал! — Николай пятерней зачесал волосы назад. — Вся группа на выезде. А я случайно в отделении задержался — писанины — дня не хватает! Криминалистов всех еще до меня расхватали. Но мне он не особо и нужен, у нас каждая собака в курсе, что я сам себе криминалист. — В голосе Коли появились нотки гордости. — Я специально этим предметом занимался одно время, вроде как для себя, а начальство пронюхало, вот и использует меня теперь в хвост и в гриву. Как группа на выезд, они мне: «Людей нет! Обойдешься!» Вот и обхожусь. В принципе, это не запрещено. Наши криминалисты даже приветствуют — им работы меньше, а бумажки потом писать — то легче, чем на пузе ползать. Я же их с уликами еще никогда не подводил. — Гордости в голосе Коли поприбавилось. — А тут звонок про эту вашу дурацкую машинку. Вот меня и послали. Еще и комиссия у нас работает, мне только жалоб не хватало. И так на нас всех собак вешают! А девушка визжит — подавайте мне понятых! Поэтому я уже был готов сам к ней в понятые пойти, лишь бы она никуда не писала. А то писателей развелось — жуть! Только работы прибавляют. И премии мне не видать, как своих ушей, если кто-нибудь наябедничает. Оно понятно, что всей комиссией будут месяц разбираться, и даже, в конце концов, выяснят истину: «Сигнал не подтвердился». Но для профилактики премию срежут еще до разборок. Доказывай потом, что ты не верблюд!

— Понятно, — просто сказал Олег. — Нелегка жизнь у простого мента. Ладно. Утро вечера мудренее. А пока мы выяснили, что на тебя никто прямо сейчас жаловаться не собирается, езжай к себе, может, еще вздремнуть успеешь. А когда поспишь, глядишь, что-нибудь и проясниться. Ты мне номер свой оставь, чтобы мы снова не потерялись. А я тебе утром перезвоню. — На том и расстались. Следователь собрал со стола свои бумажки, сложил их в синюю папочку и откланялся.

Я уже совсем ничего не соображала и поэтому попросила разрешения пойти к себе в спальню и наконец немного поспать — на часах была половина четвертого утра. А репетиция была назначена на десять. Прикоснувшись головой к подушке, я мгновенно провалилась в сон. Мне снились маньяки, которые группами и по одному нападали на магазин стиральных машинок и, разобрав очередную жертву на составляющие части, они аккуратно складывали их в мешок и приступали к следующим претенденткам. На седьмой машинке я заснула так глубоко и спокойно, что больше ничего не помнила.

Утром меня разбудил запах жареной колбасы. Я обожаю жареную колбасу и могу есть её каждый день. Особенно с яичницей. Я чувствовала себя вполне сносно, и, несказанно удивившись этому обстоятельству, сладко потянулась и села на кровати. За окном было пасмурно, но мое настроение было выше любых погодных мелочей. Я нащупала ногами шлепанцы и бодренько потрусила на кухню. Там неутомимая Машка действительно жарила яичницу с колбасой. У Машки в детстве была кличка «перпетуум мобиле». Это полностью отражает её характер. Откуда в ней столько энергии? Она и сама иногда удивляется.

— А где Олег? — спросила я. Машка недоуменно глянула на меня через плечо.

— Вас, работников культуры, не поймешь. Олег домой пошел, спать. Не ночевать же ему на твоей кухне. Кстати, классный мужик. Мы тут немного кофе попили и поболтали. Он обещал на твою машинку взглянуть. Может, ее еще не только в мешок можно собрать.

— Здорово, — сказала я, — а можно мне немного яишенки, я есть хочу, как лесной зверь. После всех этих ночных переживаний я могу съесть бегемота.

— Бегемот несъедобный, — поучительно сказала Машка, накладывая в тарелку яичницу. — Съедобный слон.

— А фиг с ними, яичница тоже сойдет.

Мы уплетали яичницу за обе щеки. Нет ничего вкуснее на завтрак! Ну, может быть, еще только яичница с помидорами. Потом мы пили кофе со свежими булочками — у нас на углу французская кондитерская, и Машка уже успела туда сгонять. Я ее обожаю — и Машку, и кондитерскую!