– Но в чем же его порядочность могла пригодиться Гарсиа?
– Ни в чем, в виду того, как сложились обстоятельства; но она могла сыграть важную роль в деле, если бы они сложились иначе.
– Я, кажется, понимаю вас. Вы думаете, что он мог невольно содействовать алиби, так как его показание ни в ком не возбудило бы сомнения.
– Вы угадали, дорогой Ватсон, он послужил бы для алиби. Допустим, что все обитатели Вистариа-Лоджа являлись членами одной шайки. Дело, задуманное ими, должно было произойти около часа ночи. Весьма вероятно, что, благодаря какой-нибудь хитрости, им удалось отделаться от Скотта Эклса несколько ранее, чем он сам думал, и что когда Гарсиа окликнул его в дверях спальни только затем, чтобы объявить ему, что теперь час ночи, на самом деле часу еще не было. Таким образом, если бы Гарсиа удалось исполнить свое преступное намерение вовремя, он вернулся бы домой как раз в час ночи, и даже тень подозрения не могла бы коснуться его. Безупречный в своей репутации Скотт Эклс принес бы на суде присягу в том, что Гарсиа в эту ночь все время находился дома. Как видите, если бы дело для него разыгралось плохо, он приготовил себе такое алиби, против которого никто ничего не мог бы сказать.
– Все это я понимаю очень хорошо, но чем же вы объясните исчезновение остальных?
– Пока я не знаю еще всех подробностей дела, но я думаю, что и остальное можно будет объяснить также легко, как это.
– А что вы скажете насчет записки?
– Вы помните, что в ней было написано?
– «Наши собственные цвета: зеленый и белый».
– Можно предположить, что дело идет о каком-то спорте. «Зеленый открыт, белый скрыт». Это не более, как условный знак. «Главная лестница, первый коридор, седьмая направо, зеленая байка». Несомненно, здесь идет речь о свидании. Быть может, в дело был замешан ревнивый муж, да и самое предприятие было рискованное, иначе она не написала бы «Бог в помощь». Буква Д. со временем может послужить ключом к разгадке.
– Гарсиа был испанец, и я думаю, что буква Д обозначала «Долорес», – имя, которое чаще других встречается в Испании.
– Очень хорошо, Ватсон, но совершенно недопустимо. Испанка писала бы испанцу на своем языке, а между тем, записка написана англичанкой. Нам остается теперь только спокойно ждать, пока за нами заедет Байнес. Но прежде поблагодарим Бога за то, что мы хоть на несколько часов избавлены от скуки и бездействия, которые убивали меня.
* * *
Ответ на телеграмму, отправленную Холмсом, пришел раньше, чем приехал Байнес. Мой друг пробежал его и собирался уже спрятать в записную книжку, но в эту минуту встретился с моим вопросительным взглядом. Он улыбнулся и протянул телеграмму мне.
Я нашел в ней целый ряд имен и адресов: «Лорд Харингбай – Дингль; сэр Джорж Фолиот – Окзотт Тоуэрс; мистер Гейнис-Пурдей-Плэс; мистер Джемс Бекрэ-Вильямс-Фортон-Ольд-Голл; мистер Гендерсон-Гай Гебель; Іисус Стон-Невер-Уэзлинг».
– Это самый простой способ ограничить насколько возможно поле наших действий, – сказал Холмс, – я уверен, что Байнес, отличающийся строго обдуманным образом действий, тоже воспользовался этим же средством.
– Я ничего не понимаю…
– Видите ли, дорогой друг, я уже сказал вам, что в записке этой несомненно называлось свидание. Если же это так, то дом, имеющий несколько коридоров, и в котором надо найти седьмую дверь направо, не может быть маленьким. Итак, мы должны искать большой дом, в расстоянии приблизительно двух миль от Окзотта, так как Гарсиа, если только верны мои предположения, надеялся уже в час ночи быть дома, чтобы доказать свое алиби. Едва ли вблизи от Окзотта может быть много больших домов, и я решил навести справки в местной домовой конторе, как это сделал Скотт Эклс, откуда мне и прислали этот список. В нем, как мне кажется, и должна заключаться часть разгадки этого интересного дела.
Только к шести часам вечера этого дня мы добрались до Эшера вместе с Байнесом, который служил нам спутником.
Холмс и я захватили с собой все необходимое и заняли на ночь уютный номер в гостинице, а затем вместе с Байнесом отправились в Вистариа-Лодж. Был темный мартовский вечер с дождем и холодным, пронизывающим ветром. Все это как нельзя более гармонировало с окружающей нас унылой местностью и с предстоящей нам трагической задачей.
Часть вторая. Тигр из Сан-Педро
Почти две мили мы шли под дождем, пока, наконец, достигли высоких деревянных ворот, за которыми тянулась мрачная каштановая аллея. По тенистой извилистой дороге мы дошли до самого дома, выделявшегося темной массой на сером свинцовом небе. Только в одном из окон нижнего этажа, налево от дверей, виднелся чуть заметный огонек.
– На всякий случай я оставил там полисмена, – сказал инспектор Байнес, – надо будет постучать в окно.
Он двинулся прямо через газон и постучал в окно. Сквозь затуманенное стекло я увидел, как какой-то человек быстро вскочил, с громким криком, со стула, стоявшего около пылавшего камина. Почти сейчас же отворилась дверь, и на пороге показался бледный, как полотно, полисмен, в дрожавшей руке он держал свечу.
– Что с вами, Вальтерс? – резко спросил его Байнес.
Полисмен провел платком по влажному лбу и с облегчением вздохнул.
