Приключения Сэмюэля Пингля - [38]

— Но тогда как же?… — воскликнул я и замолчал.

Бесполезно было сейчас рассказывать полицейскому всю цепь событий, приведших меня к месту трагического убийства доктора Рольса. — Отправляйте меня в тюрьму, сеньор, — наконец вымолвил я, — и немедленно же сообщите консулу. Я должен его видеть.

— Придется сообщить консулу, — согласился дель-Аронзо. — Что касается моего мнения, то я бы повесил тебя сейчас же на длинной веревке, спустив с этого обрыва. Но это была бы самая легкая кара за все твои преступления. Марш! Ведите арестанта!

Полицейские, окружив меня, щелкнули револьверами, и мы тронулись в тюрьму.

IV

В сырой каменной крысиной норе, куда меня втолкнули, я провел два дня. Кормили меня похлебкой, в которой плавали бобы и остатки странной дичи, имевшей при жизни одновременно и чешую и перья. Тут же на соломе лежали старики, отчаянно ругавшиеся из-за каждого пустяка. Они мне мешали сосредоточиться. Я прикрикнул на них довольно сердито. К моему удивлению, они неожиданно замолчали.

На третий день меня привели к дель-Аронзо. Он сидел в кабинете, щедро залитом мексиканским солнцем. У окна стоял высокий человек, куривший трубку. Было так светло, что я зажмурил глаза.

— Вот, сеньор Робинсон, — услыхал я голос дель-Аронзо, — перед вами знаменитый Карнеро, похождения которого гремят от мыса Горн до Аляски. Сейчас он притворяется, что ни слова не понимает па-испански.

— Я понимаю по-китайски и по-индусски, — заметил я, — открывая глаза. Обратившись к высокому человеку, я поклонился: — Господин консул?

— Да, это я, — сухо ответил мистер Робинсон. — Может быть, вы коротко расскажете, как было дело? Садитесь и говорите спокойно…

— Благодарю вас, — еще раз поклонился я, усаживаясь на соломенный стул.

Начал я свой рассказ с приезда в Калькутту из Африки, описал змеиный парк, чуму в Набухатре, суд и запнулся, дойдя до Бычьего Глаза.

— Договаривай, Карнеро, — мягко произнес дель-Аронзо.

Я молчал. Мистер Робинсон внимательно рассматривал меня.

— Продолжайте… А что вы делали в Африке?

Но дель-Аронзо задумчиво пососал окурок сигары и ответил за меня:

— Он не заставит вас долго ждать и расскажет такую историю, что вы будете готовы снять с него наручники. Но, сеньор Робинсон, не верьте ему ни на маковое зерно. Он умеет гипнотизировать и пять раз убегал от одиночек под трвйным караулом накануне последнего расчета с жизнью.

— Тем интереснее беседа с таким оригинальным парнем, — заметил Робинсон и обратился ко мне:-Вас обвиняют в убийстве американского гражданина доктора Томаса Рольса, к которому вы нанялись слугой под одним из вымышленных ваших имен. Вас застали на месте преступления…

— И этого вполне достаточно, сеньор Робинсон! — вскричал в раздражении дель-Аронзо. — Оставьте его нам, и он получит по заслугам.

— Нет, дорогой Аронзо, — спокойно ответил Робинсон. — Высшая справедливость требует, чтобы он получил воздаяние по законам нашей страны…

Я счел возможным вмешаться в разговор:

— Мистер Робинсон, в моем теперешнем положении я не желал бы ничего лучшего, как только попасть в руки цивилизованных властей свободного государства. В колледже я усвоил основы юриспруденции и надеюсь, что беспристрастный суд оправдает меня.

Но ни Робинсон, ни дель-Аронзо не слушали меня.

Они толковали теперь между собой о тонкостях процедуры передачи меня в руки правосудия Штатов.

Телеграмма из Мехико с согласием на выдачу преступника была уже получена. Через три часа гидроплан должен был увезти меня из Масатлана.

Не стану описывать воздушного путешествия, такого печального для меня, и первых дней пребывания в тюрьме, построенной по всем требованиям криминальной науки и архитектурной техники. Понемногу я освоился с положением человека, на полосатой куртке которого была вышита большая цифра «ЮН». Это был арестантский номер, заменивший теперь имя, данное мне родителями в Эшуорфе.

Несколько раз я подвергался допросу. Следователь мистер Грег слушал мои рассказы, а крохотный курчавый стенографист в пенсне терпеливо записывал их.

— Теперь подведем итоги, — наконец сказал мне однажды следователь чрезвычайно оживленно, когда я вошел к нему в кабинет.

В прошлый раз я закончил свою эпопею на том моменте, как дель-Аронзо поднес к моему носу дуло револьвера.

— С удовольствием, мистер Грег, — согласился я, удивленно смотря на несколько толстых томов под общим заглавием — «Дело Карнеро». Тома лежали перед Грегом, и он усиленно перелистывал их.

— Итак, вы утверждаете, что вы Сэмюэль Пингль из Эшуорфа, — сказал следователь, сладко позевывая. — Позвольте мне не столько утверждать обратное, сколько отрицать все ваши арабские сказки. Пользуясь неограниченными возможностями нашего правосудия, я проследил судьбу некоего Пингля, служившего на плантациях мистера Поллока в Пенджабе. Потом этот Пингль судился в Рангуне за кражу тридцати удавов из королевского зоопарка…

— Ничего подобного! — закричал я. — Не удавы, а джирры! И не я, а Вандок!

— Не прерывайте мистера Грега, — предупредил меня курчавый стенографист. — Он не любит, когда его прерывают. А то вам будет хуже.

Мистер Грег, зевнув, поднял глаза к потолку и продолжал: