Приключения русского дебютанта - [23]
— Привет, — неловко приветствовал Владимир рогатого индийца.
— Ну хватит, Раджив. — Франческа подняла руку и схватила парня за рога. Владимиру бросился в глаза темный пучок волос в ее подмышке.
Индийский джентльмен обернулся к Владимиру, осклабился, затем выскользнул вон, протиснувшись меж едоков креветок. Выходит, у Владимира есть конкурент. Как это возбуждает. Владимир чувствовал себя сегодня весьма конкурентоспособным, несмотря на то что индиец мог похвастаться классическими чертами лица и трогательной печалью в глазах.
— Надо выпить! — объявила Франческа. — Я сделаю тебе «Роб Роя». Люблю горькие напитки, наверное, потому, что мать родила меня с этой горечью в крови. — Она открыла ближайший шкафчик и вынула стакан для коктейля с изображением цапли, заботливо склонившейся над ракообразным существом, пускавшим пузыри из болота. В другом шкафчике Франческа нашла лайм и пыльную бутылку дорогущего «Гленливета». — Ты должен непременно познакомиться с сестрами Либбер.
— А не пойти ли нам прогуляться после коктейля? — предложил Владимир.
Холодными пальцами, пахнувшими виски, Франческа похлопала его по щеке, будто намеревалась вытрясти из него столь глупые мысли.
— Ты слыхал об их отце, Шмуэле Либбере? Он обнаружил самую старую в мире прялку.
И словно по команде, из-за фикуса выплыли сестры Либбер — две белокожие идентичные красавицы слегка азиатского типа, носительницы информации о древнем еврейском прядильном инструменте.
— Я слышал о работе вашего отца… — начал Владимир, но тут на кухню ворвался Тайсон, отрывисто кашлянул и со значительным видом уставился себе на ноги.
— Владимир, пришли твои друзья. Ты не мог бы… пожалуйста… поздороваться с ними?
В большой комнате Владимир обнаружил Баобаба. Закадычный друг был одет в колониальное хаки от-кутюр, на пробковом шлеме развевалось страусовое перо. Баобаб держал за руку крошечную малазийскую студентку, которая вежливо кивала его речам, но свободной рукой судорожно щупала воздух, будто искала вслепую путь к спасению.
— Я считаю сифилис почетной наградой, — ревел Баобаб, перекрывая вибрирующий звук ситаров из телевизора. — Я подцепил его в Париже, на его культурной родине. Сочинения Ницше, если хотите знать, насквозь сифилитичны.
Блистательная Роберта в чем-то вроде леопардовой ночнушки и котелке на голове обвилась вокруг Фрэнка. Она щипала его за вислые щеки и вопила:
— Вот это да, сколько же в тебе жизни!
Притихшая толпа рассасывалась, крадучись; содержимое американского плавильного котла стекалось отдельными ручейками на кухню. Но двигалась публика тягуче, приклеившись взглядом к причине своего бегства — маленькому толстяку в пробковом шлеме и почти голой девочке-подростку, а в углу…
В углу сидела Хала в том же нелепом садомазохистском прикиде, в котором Владимир встретил ее впервые восемь месяцев назад; компанию ей составил бокал с выпивкой. Молодые интеллектуалы проносились мимо, их надувные рога испуганно дрожали. Завидев Владимира, Хала призывно помахала ему.
Но Владимир уже вцепился в Баобаба, тот в свою очередь ослабил хватку на руке малазийки.
— Ты что? — прошипел Владимир. — Зачем ты привел Халу? И что ты тут устроил?
— Что устроил? Я оказываю тебе услугу. Где новая девушка?
Из кухни, куда сбежалось человек двадцать, доносился гулкий рокот назревавшего бунта, среди возмущенных криков явственно выделялся голос Франчески. Между тем в углу гостиной Фрэнк сдавался на милость маленькой амазонки в неглиже и со скобками во рту; в другом углу Хала, окунув горячий палец в бокал, наблюдала, как расходится рябью ржавое шерри.
А что же Владимир? Ему, возможно, оставалось жить секунд двадцать.
4. Гендер и империализм
— Пожалуйста, развяжи меня, — попросил Владимир.
Путы развязали. Повязку с глаз Владимир снял сам. Свет, лившийся с Пятой авеню, жизнерадостный и искристый, разукрасил блеклые шторы до неузнаваемости.
— Прости за секс прошлой ночью, — сказала Франческа. — Я была слишком груба. Я подсознательно наказывала тебя.
— Нет, это моя вина. — Прикрывшись простыней ниже пояса, Владимир растирал опухшие запястья. — Пригласить друзей было с моей стороны актом агрессии. — Дрожащим пальцем он провел по отпечаткам зубов на бедре. — Прибегнув к физическим действиям по отношению ко мне, ты предстала одновременно жертвой и насильником. Это был раскрепощающий поступок с твоей стороны.
Чуждые и в то же время привычные слова, не слыханные им с тех пор, как он покинул прогрессивный Средне-Западный колледж, без усилий складывались в предложения. Он понимал, что охотится за легендарным мифическим зверем — подтекстом.
Снежным человеком литературного мира. Так в чем же заключался подтекст?
Владимир размышлял не столько о ролевых играх с причинением боли и намеренных унижениях, которым она его подвергла (был момент, когда он оставался абсолютно голым, она же облачилась в отцовский рабочий костюм — твидовая пара и водолазка), сколько о физическом аспекте в целом. Два человека, на две сотни фунтов тяжелее небытия, зарываются друг в друга; опасная и деликатная ситуация — хрящ трется о лобок, при этом запах непостижимо отсутствует, запах, что регулярно испускают иные, более могучие животные. О ущербное наслаждение маленьких и легких!
Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.
Новый роман Гари Штейнгарта, автора нашумевших «Приключений русского дебютанта» и «Абсурдистана». Ленни Абрамов, герой «Супергрустной истории настоящей любви», родился не в том месте и не в то время. Его трогательная привычка вести дневник, которому он доверяет самые сокровенные мысли, и не менее трогательная влюбленность в кореянку Юнис Пак были бы уместны несколько веков назад. Впрочем, таким людям, как Ленни, нелегко в любые времена.В «Супергрустной истории» читатель найдет сатиру и романтику, глубокий психологизм и апокалиптические мотивы.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.