Приключения русского дебютанта - [18]
Он встал, чтобы уйти, девушка подняла на него глаза. Пока он шел к двери с намерением обыграть смерть в парке, девушка по-прежнему смотрела на него. Он уже поравнялся с ней, а она все смотрела.
Вдруг он оказался сидящим напротив нее. Наверное, споткнулся или его качнуло, и он, сам не зная как, рухнул на теплое пластиковое сиденье. Девушке на вид было около двадцати, на лбу пролегла магистраль первых горестных морщин.
— Не понимаю, почему я сел здесь, — подал голос Владимир. — Сейчас встану.
— Вы напугали меня. — Голос у девушки был ниже, чем у Владимира.
— Уже встаю. — Он положил руку на стол. Книга называлась «Манхэттенский трансфер»[9]. — Замечательная книга. Ухожу. Я и не думал присаживаться.
Он опять стоял на ногах, вокруг все казалось зыбким. Увидел, как на него надвигается дверная ручка, и вытянул вперед жаждущую схватиться за нее ладонь. За его спиной раздался смешок.
— Вы похожи на Троцкого.
«Господи боже, — подумал Владимир, — у меня начинается новый роман».
Во рту он ощущал вкус бурбона, влажной пеленой окутавшего язык. Владимир дернул себя за бороду, поправил очки в черепаховой оправе и повернулся кругом. Он направился обратно к ней, старательно выворачивая ступни внутрь, чтобы не шлепать ими по-еврейски, твердо вжимая подошвы в американскую почву («Припечатывай ногой землю, словно она твоя!» — учила его мать).
— Только когда я пьян, — сказал он, нарочно растягивая последнее слово для наглядности. — Я похожу на Троцкого, только когда пьян. — Ради первого знакомства можно было придумать фразу и получше.
Владимир повалился на стул.
— Я могу встать и уйти. Вы ведь читаете хорошую книгу.
Девушка заложила салфеткой страницу и закрыла книгу.
— Откуда вы, Троцкий? — спросила она.
— Меня зовут Владимир, — представился он таким тоном, что захотелось добавить: «И бреду я по белу свету от самой матушки-России». Но он удержался.
— Русский еврей, — догадалась девушка. — Что вы пьете?
— Больше ничего. Я уже набрался и пропил все деньги.
— И вы скучаете по своей стране. — Девушка старалась говорить так же грустно, как Владимир. — Два виски с лимоном, — обратилась она к проходившей мимо официантке.
— Вы очень добры, — поблагодарил Владимир. — Вы, должно быть, не местная. Учитесь в Нью-Йоркском университете, а сами родом из Кедрового Источника. Ваши родители трудятся на земле. И у вас три собаки.
— Университет Колумбийский, — уточнила девушка. — Уроженка Манхэттена, родители — профессора в Городском колледже. Одна кошка.
— Лучше не бывает. Если вы любите Чехова и социал-демократию, мы сможем стать друзьями.
Девушка протянула ему длинную, костлявую ладонь, оказавшуюся на удивление теплой.
— Франческа. Значит, вы ходите в бар один?
— Я был с другом, но он ушел. — И, учитывая ее имя и внешность, добавил: — Мой друг — итальянец.
— Я польщена, — ответила Франческа.
Затем она вполне невинным жестом зачесала выбившуюся прядь волос за ухо, обнажив полоску белой кожи, до которой летнее солнце не сумело добраться. И от вида этой кожи пьяного восторженного Владимира подбросило вверх и перекинуло через хлипкий забор, за которым, как в загоне для молодняка, содержатся слепые увлечения, питающиеся соками сердца. Какая тонкая прозрачная мембрана, этот кусочек кожи! И разве она способна уберечь мозг от летней духоты? Не говоря уж о падающих предметах, птицах на деревьях и зловредных людях. Владимиру показалось, что он сейчас заплачет: все было так… Но он с детства твердо помнил наказ отца: не реветь! Он прищурился, чтобы унять слезы.
— Что случилось? — спросила Франческа. — У вас взволнованный вид. — Из ниоткуда возникла вторая порция виски с лимоном. Владимир протянул дрожащую руку к бокалу, на дне которого мигала мараскиновая вишенка, будто огонек на посадочной полосе.
А потом спустилась уютная тьма и дружеская рука взяла его под локоть… Они стояли на тротуаре; в окружающей мути Владимир разглядел такси, проплывшее мимо бледной щеки Франчески.
— Такси, — промямлил Владимир, стараясь удержаться на получивших второе крещение ногах.
— Точно, парень, — подхватила Франческа. — Такси.
— Спать, — произнес Владимир.
— И где Троцкому постелено?
— Троцкому нигде не постелено. Троцкий — безродный космополит.
— Ладно, сегодня твой день, Лео. Я приготовила тебе отличный диван на углу Амстердамской и Семьдесят второй.
— Обольстительница… — шепнул Владимир себе под нос.
Вскоре они сидели в такси, направляясь к окраине мимо знакомого ресторанчика, где Владимир однажды что-то съел — ростбиф из коровы, — но так и не переварил. Когда он снова выглянул в окно, машина неслась по скоростной полосе Вест-сайдского шоссе, все дальше от центра города.
«И зачем?» — успел подумать Владимир, прежде чем кануть в Страну Снов.
2. Владимиру снится…
…Самолет рассекает восточноевропейские облака, пухлые, как пироги со слоеной начинкой из угольного дыма, бензиновых выхлопов и ацетатных паров. Мать кричит мистеру Рыбакову, перекрывая шум пропеллеров:
— Я помню полуфиналы, как будто это было вчера! Маленький недотепа берет ладью, теряет ферзя, чешет в затылке, шах и мат… Единственный русский мальчик, не попавший на чемпионат страны.
Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.
Новый роман Гари Штейнгарта, автора нашумевших «Приключений русского дебютанта» и «Абсурдистана». Ленни Абрамов, герой «Супергрустной истории настоящей любви», родился не в том месте и не в то время. Его трогательная привычка вести дневник, которому он доверяет самые сокровенные мысли, и не менее трогательная влюбленность в кореянку Юнис Пак были бы уместны несколько веков назад. Впрочем, таким людям, как Ленни, нелегко в любые времена.В «Супергрустной истории» читатель найдет сатиру и романтику, глубокий психологизм и апокалиптические мотивы.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.