Приключения режиссера - [9]

Сколько может стоить такой артист, как Николай Фоменко? (Только на Бродвее, к слову, все знают, кто чего стоит.) Хотя у нас, к сожалению, все завязано на деньгах. Раньше казалось, что валять дурака перед зрителем проще простого. На самом деле это тяжелейший труд. Теперь все знают, чего стоила подобная легкость тому же Андрею Миронову. У Коли, кстати, вопрос оплаты не всегда главный. Есть немало жадных актеров, не буду называть их фамилий. Фоменко же иногда работает просто за интерес. Признаюсь, бывает страшно, когда узнаю, кто купил очередную нашу театральную премию. Или – кому купили.

Грустно, что ушли наши лучшие русские комики – Папанов, Леонов, Филиппов, Плятт, Мартинсон, Никулин, Евстигнеев, Крамаров, Моргунов, Вицин, Демьяненко, Ткачук. Но есть Колясик Фоменко…

Фирма

Я думал о своем фирменном театре. Даже могу сказать, что это случилось, но без моего активного участия. Само собой. Есть режиссеры-агрессоры: им важно присвоить какое-то пространство, территорию. Я не таков: мне нужно пространство интеллектуальное – и чем шире, тем лучше. Поэтому я и коллекционирую театры, города, страны…

Но есть и другая сторона: множество друзей-актеров, с кем я работал или намереваюсь работать. А им очень хотелось бы объединиться, что-то сделать уникальное: не один-два спектакля, а что-то в развитии, как манифестация какого-то театрального направления, может быть. Когда-нибудь мне придется собрать в одну команду всех своих друзей-актеров. Заканчиваются репетиции, я перебегаю в другой театр – и уже многим начинает не хватать моего внимания, моего стиля работы, деликатности и даже жестокости. Понимаю, что я в ответе за тех людей, которые мне однажды поверили, сделали все, чтобы принести успех моим спектаклям, и я не имею права о них не думать. Все-таки мои спектакли с другими не перепутаешь, это все отмечают. Но пока я говорю молодым актерам: «Вы становитесь, пожалуйста, популярными, и когда-нибудь…» А звездам: «Пожалуйста, не теряйте сил и здоровья, и когда-нибудь…» Когда-нибудь ради своих друзей-актеров я сделаю лучшую труппу в Москве. Я не могу их обмануть.

Мне неоднократно предлагали застолбить театр. Но я не сторонник насилия – в любой форме. Я пилигрим, работаю вширь, пытаюсь как можно больше людей «отравить» своим методом. Я люблю на досуге поразмышлять о «перемене участи». Я работал с самыми разными артистами, мои спектакли шли и идут в самых разных театрах – в Театре Сатиры, в Театре Вахтангова, в Театре-студии Табакова, на Бронной, в Ермоловском, в Театре Армии, в Театре Моссовета, где я служил ровно десять лет, в великом Малом театре. Я понимаю, что все эти спектакли чем-то объединены. Один мудрый человек сказал, что режиссер всю свою жизнь ставит один большой спектакль. Я рад, что мои спектакли всегда узнают. Даже более того, поскольку я человек щедрый, мне приятно, когда вижу куски из своих спектаклей в других постановках. Меня цитируют… Стал классиком? Да не в этом дело. Просто когда говорят, что тебя разворовали или использовали твою мизансцену, я почему-то начинаю испытывать кайф. Значит, понравилось. Хотя и сожалею, что в нашей стране нет понятия «право на интеллектуальную собственность…».

Театр Андрея Житинкина существует. Потому что существует метод Житинкина. Как бы к этому легкомысленно ни относиться, но я действительно «поиграл» в жизни, работал с таким количеством разных трупп со своими традициями, школами, методологиями. И я смог их всех заразить собой, своим методом.

И, согласитесь, в театрах, где я ставил даже всего один спектакль, этот спектакль не был похож на весь репертуар театра. Например, «Школа любви» с Людмилой Касаткиной. Он же совершенно вырывался из контекста Театра Армии. Это знают и зрители, и актеры, и тем более критики. И в разных театральных труппах, в разных предлагаемых обстоятельствах, с разными актерами мой метод работает.

А следовательно, я могу сказать, что уже есть мой театр. Если же говорить собственно о здании театра, тут мы поставим три точки…

Успех

Честно говоря, я боюсь успеха. После него каждый раз нужно что-то, что будет лучше. Сегодня часто успех – это умение сочинить скандал. Зритель хочет скандала, импровизации – почему мы не должны его удовлетворить?!

Это очень серьезное искусство. На Западе ни один проект не начинается, прежде чем не будет просчитана формула успеха. И это верно. Только наша безалаберная русская жизнь позволяла до недавнего времени безоглядно тратить государственные средства и репетировать годами. Станиславский последние годы своей жизни «зарубил» так называемый репетиционный период за столом. Окружающие думали, что старик спятил. А Константин Сергеевич был уверен, что за этот период актеры становились как рахиты. Настолько углублялись в книги, что башка перевешивала, они начинали ходить на тонких рахитичных ножках, им было страшно вставать из-за стола и выходить на площадку. Именно поэтому в финале жизни на Станиславского снизошло гениальное прозрение – этюдный метод. Заключается он в том, что, даже если еще ничего не получается, актеры встают, пробуют играть с текстом, без текста, иногда говорят своими словами, ходят по площадке, чтобы, как мы говорим, размять, «протоптать» по действию ту или иную сцену. То есть понять логику персонажа своим нутром, своей «физикой». В результате после таких бесконечных разминок и создается цельный образ героя.