Приключения режиссера - [10]

Режиссер, естественно, вынужден угадать то название, которое будет резонировать, которое именно сегодня будет интересно. Это чистая интуиция – чутье режиссерское. Безусловно, при распределении ролей важен выбор актеров. Распределение должно быть очень точное – это половина успеха. Иногда при неверном распределении может развалиться конструкция спектакля, постановки. Я честно могу сказать, что просчитываю формулу успеха. Тут много компонентов. Но главное, конечно, интересное название. Как правило, я ставлю то, что уже успели забыть или никто никогда не ставил…

Те режиссеры, которые говорят, что им наплевать, сколько человек сидит в зале, что они работают на элитарную публику, – блефуют. Потому что это неправда. При полном зале спектакль идет в другом энергетическом режиме, у актеров горят глаза, происходит потрясающий энергообмен со зрителем, спектакль идет лучше. И понятно, что он не имеет ничего общего со спектаклем в пустом зале. Какой может быть энергообмен между актером и пустым креслом? Да никакого.

Уильямс

Как-то Артур Миллер, знаменитый американский драматург, на вопрос журналиста, кто останется в драматургии на все времена из XX века, назвал Антона Чехова и Теннесси Уильямса. Заметьте: сам себя вычеркнул! Пьесы Чехова и Уильямса вечны. Я беру пьесы Уильямса, которые зритель не мог видеть раньше. И не просто потому, что они не были переведены. Тогда было в принципе запрещено переводить и играть Уильямса. Ведь он обвинялся в патологичности, в том, что пропаганду насилия и секса делает достоянием театра. Но это неправда. Советские идеологи искореняли все эротическое, втайне просматривая откровенную порнуху. Сейчас, когда нравы стали свободными, мы, переключая каналы телевизора, то там, то здесь, в кино и в театре видим эротику, замешанную на подлинном чувстве. Это тончайшее искусство. Добиться именно такого качества эротики сложно, особенно в сценических условиях.

Я Теннесси Уильямса люблю очень давно и считаю его гениальнейшим драматургом. Мне кажется, что когда к понятию гениальности драматурга мы привыкаем, то уже не вкладываем в это слово его истинного тотального содержания. Все знают три-четыре пьесы Уильямса, к примеру «Трамвай “Желание”», «Стеклянный зверинец», «Кошка на раскаленной крыше», а остальные затрудняются назвать. Однако Уильямс написал свыше тридцати пьес, очень много стихов, новелл, эссе. Существует его замечательный дневник, который настолько откровенен, что, думаю, нескоро будет опубликован в полном объеме.

Я впервые в России поставил многие пьесы Уильямса – «Старый квартал» сначала шел в «Современнике», потом долго шел в «Табакерке», «Внезапно прошлым летом» – в театре Моссовета, где Валя Талызина замечательно играла мать-миллионершу, у которой ужасным образом погибает сын. Когда этот спектакль вышел в Америке, он вызвал скандал, а газета «Правда», ничего не проверив, напечатала, что вот, мол, до чего доизвращались на Западе – на сцене съели человека. Тогда Уильямса и обвинили в пропаганде насилия. Страшная пьеса, и я ее поставил в России. В ней есть момент каннибализма, потому что в финале героя нетрадиционной сексуальной ориентации, как часто бывает у Теннесси Уильямса, разрывают подростки.

Если говорить о пьесе «Старый квартал», то эта пьеса – сон, воспоминание, в ней есть мотивы всех последующих произведений Теннесси Уильямса. Это сам молодой Уильямс (его играл молодой Сергей Безруков) находится в меблирашках французского квартала Нью-Орлеана, из-за стен которых и слышит истории непридуманной жизни. Потом он их переведет в пьесы. Кстати, в «Старом квартале» явно прослеживаются и элементы из «Внезапно прошлым летом…»

Для меня Уильямс – это фрейдизированный Чехов. Многие пытают, почему я не ставлю Чехова. Помилуйте! В одной Москве четыре «Вишневых сада», три «Чайки», два «Иванова», два «Дяди Вани» и т. д. – грустно от количества повторов и трюизмов.

Чехов изобрел подтекст. Уильямс пошел дальше. Уильямс, опираясь на психоанализ, доказал, что даже Слово с его подтекстами ничего не значит – оно может врать, как и всё в этом мире. Тело – не врет… Человек может говорить: «Я тебя люблю», но при этом ковырять в носу. И вы поверите такому объяснению в любви?! Думаю, нет.

А Чехова я, конечно, когда-нибудь поставлю. Но, наверное, это будет такой спектакль, что Министерство культуры его зарубит, потому что я не могу прикрывать глаза на невероятную гиперсексуальность Чехова. Туберкулез все-таки плюс наркотики. Любой врач объяснит, что это за дикая смесь! И знаменитые чеховские пять пудов любви – отсюда же. Чехов был тайным эротоманом, и это прекрасно, это та здоровая витальность, которая помогала превозмогать жуткую боль, предательства, депрессии и ужас подлинного одиночества. Он закодировал в пьесах ТАКОЕ, что, конечно, школьникам не объясняют и что сумел шестым чувством почувствовать Уильямс – его духовный наследник с другой ориентацией и застенчивой русской душой…

Тусовки

Никогда не играю в своих спектаклях. У меня есть компенсация: иногда я веду богемный образ жизни – люблю хорошую тусовку, компанию, мне нравится проводить время за хорошей водкой и виски – это потом помогает работать. Меня можно часто встретить на различных светских раутах. Хотя вообще-то на тусовках я работаю. Огромное количество контактов, предложений, даже спонсоров возникает именно на тусовке. Находясь внутри этой орбиты, я невольно играю. Любые контакты – это, как правило, всегда поиск новых возможностей, поиск денег на постановки, ведь театры не всегда финансируют мои проекты, особенно когда я выпускаю спектакли в «чужих» театрах. Вот я и нахожу деньги. Рад, что меценаты стали понимать: лучше поместить свою фамилию на программке рядом с актером-звездой, чем купить еще один «мерседес»…