Приключения Питера Джойса - [6]
— Сплетничают, спорят о петушиных боях, о вере или толкуют про ведьм.
— Про ведьм?
— Ну да. Стонхилл не хуже других деревень: и у нас есть ведьмы, — пояснил я, работая косой. — Конечно, мистер Джойс, другой от вас бы это скрыл, потому что плоха та птица, которая пачкает собственное гнездо. Но бог не терпит лжи.
— Да, да, ты прав, — согласился Джойс, следуя за мной с косой на плече. — И чем же они занимаются, ведьмы Стонхилла?
— Да тем же, чем и везде. Говорят меж собой по-сирийски. Портят коров. Меняют подковы у лошадей, чтобы они ломали ноги. Вынимают след человеческий, чтоб спалить его на огне. За эти дела одну ведьму полгода назад по приговору суда сожгли.
— Как, сожгли на костре? Здесь, в поселке?
— Не здесь, а подальше. Красивая она была, эта Энн Холлидей, ничего не скажешь. И муж еще так убивался, чудак. Нет, по мне хоть раскрасавица, а жить с ведьмой я бы не стал.
— А твоя бабка, мистрис Гэмидж, — она что, тоже такого мнения?
— Про бабку я ничего не скажу.
(На языке у меня висело: а что, если бабка моя и сама-то ведьма? Как бы отнесся к этому Джойс?)
Он глубоко задумался. Потом спросил, как я провел без него день. И — можете себе представить! — воткнув косовище в землю, я рассказал ему все. Включая тайну, которую доверил мне Патридж. Вот и пойми, с чего я так разоткровенничался с чужаком.
Питер выслушал очень серьезно.
— Напрасно твоя леди затеяла эту кражу, — сказал он. — Хорошо, если мингеры в Амстердаме ограничатся битьем стекол в английских торговых конторах. Ну а если они арестуют наших купцов? Король Чарльз будет вынужден провести расследование, дойдет до Звездной палаты [29].
Он еще подумал — и неожиданно добавил:
— Но в конце концов в этом странном мире из зла порой может выйти и благо — кто знает?
Я ничегошеньки не понял и опять принялся косить за двоих: что еще оставалось делать? Меж тем на болоте произошли перемены. Стонхильцы сгрудились в кучу, один из них влез на пень и начал речь. Питер, с праздной косой в руке, нерешительно поглядывал то на меня, то в сторону собрания и наконец сказал:
— Послушай, Бэк: а если нам косить с того конца, что поближе к оратору?
Но продолжать косьбу и тут не удалось, потому что Питеру захотелось лучше слышать, что говорят. В конце концов с косами в руках мы очутились в толпе односельчан. Пронзительный голос проповедника, казалось мне, вздымался над слушателями, как язык пламени, — такая в нем была страсть.
— …И вы ужаснетесь, ибо видел я самого лорда сатану? — гнусаво выкликал оратор. — Могу даже описать, как он одет: на плечах у него — кровавый пурпур кардинальский, на рогах — папская тиара [30], в лапах же скипетр, и шествует за ним, братья и сестры, вся богомерзкая свита его! Впереди отступник Уэнтворт [31], лизоблюд королевский, за ним — его преосвященство примас Англии [32], нынешний архиепископ Уильям Лод [33], руки коего по локоть в крови мучеников-пуритан. И несет он, Лод, знамя, на коем вышиты тридцать девять богомерзких церковных статей! Кого же в адской свите я видел последним, братья мои? Любимчика короля Иакова — покойного Джорджа Бэкингема [34], идущего с плачем и воздыханием!
— Это уж он загнул, — заметил я. — Как покойник может плакать и воздыхать?
— Помолчи, — нетерпеливо сказал Джойс. — Язык у этого деревенского пророка подвешен недурно. Кто он?
— Всего-навсего наш мельник и церковный староста, Том Бланкет.
— Послушаем нового проповедника, — заметил Питер. — Не пойму только, почему он кричит истошным голосом.
С болота доносилось завывание: «Снизошло, о братья! На меня снизошло откровение! О дух, меня осеняющий! Вижу воскрылия твои, и дивный свет несказанный…»
— А это голосит цирюльник наш, Джон Блэнд, второй церковный староста.
— Все ли у вас праведники такого размаха, или есть попроще?
— Сейчас услышите Роберта ле Мерсера. Он конечно чурбан неотесанный и далек от святости, зато дерется и сквернословит что надо.
Как бы в подтверждение, раздался залп отборнейших ругательств — и ропот возмущения: брань у нас считали за грех.
— К дьяволу вашу богомольную болтовню! — гремел Боб ле Мерсер. — Топь испокон веку кормит коттеджеров, и вот на нее опять напускают осушителей, разрази их гром! Уж не прикажет ли Патридж, змея эта гремучая в парике, кормить мою детвору торфом? Тут хотят жаловаться в суд королевской скамьи [35]. А по мне, так лучший адвокат — мое ружье!
— Воздержись, брат, от гнева безрассудного, — советовали ему.
— Я только и делаю, что воздерживаюсь! — огрызался Боб. — От мяса и пива, от хлеба и молока — его и детишки-то мои видят не часто. Что-то не нахожу я проку в воздержании пуританском: прежде хоть спляшешь у майского шеста или с медведем позабавишься — а нынче?!
— Этот уже созрел, — как бы про себя заметил Джойс. — А кто так запинается и говорит невнятно?
— Дорожный смотритель Эндрью Оубрей. Чепуху свою несет: будто скоро на земле настанет царствие небесное и станут все работать сообща, не будет ни лордов, ни богатеев, все плоды земные будут делить поровну…
На болоте появилось новое лицо. Пришелец молча работал кулаками, пробиваясь к ораторской трибуне. Свалив одного-двух и растолкав остальных, наш пастырь, его преподобие Роберт Грегори Рокслей, взобрался на пень и стал виден всем. Он был похож на мясника — с короткой шеей, челюстью бульдога и красным, как ростбиф, лицом. Стоял и поводил во все стороны страшенными седыми бровями. Глаз не было видно, но я знал, что они лютые, как у хорька.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.