Приключения Питера Джойса - [10]
— Незачем ходить, сэр: у ворот голландцы, я вижу их из окна. Ой, они идут сюда!
— Не суетись. Напяль вон тот старый шлем на голову, а в руки возьми алебарду — она в углу. Встань у двери и, как войдут, прегради им путь алебардой. Куда девался забулдыга Уорвейн? Не буду я Роджер Патридж, если не засажу его в бочку с дырками для головы, рук и ног: славно он в ней проспится!
Моряки-голландцы явились впятером. Они качались точно в бурю на корабле; рожи были заспанные, за поясами ножи и пистолеты. У первого, с лицом толстого мальчика и сплошным седым сиянием вокруг него, в зубах висела фарфоровая трубка. Чудовищной волосатой лапой он отодвинул мою алебарду вместе с портьерой, очевидно не заметив моего оружия. Страшно завоняло рыбой и ворванью в сочетании с запахом крепчайшего табака.
Патридж, надо отдать ему справедливость, даже бровью не повел. Откинувшись в своем кресле, в черной мантии и большом завитом парике, он сидел непроницаемый и строгий — ни дать ни взять, само английское правосудие, когда оно в трезвом состоянии. Голландский шкипер схватил перо и на оборотной стороне какого-то документа довольно схоже нарисовал свое судно. Придвинул рисунок к Патриджу и крепко стукнул себя по груди кулаком:
— Ушел… э… как сказать? Не сам. Украл. Я, Йост Унзак, убью!
— Подойди сюда, Бэк, — брюзгливо сказал судья. — Нарисуй ему пиратский флаг — ну, какого-нибудь Веселого Роджера, — растолкуй, что это дело не наше, и пусть проваливают: я задыхаюсь от вони.
Как мог. я выполнил задание. Правой ручищей шкипер вцепился в борт моей куртки и притянул меня к себе. В его красноватых глазах горела медвежья злоба.
— Юнга! — сказал он. — Бог — видишь? Веревка и петля. Бубух!
Высунув язык, он похоже и страшно изобразил муки повешенного. Потом треснул кулаком по столу так, что чернильница подскочила на полфута, выстрелив содержимым в стены, круто повернулся — и вся команда, производя обвальный грохот сапогами, выбралась из конторы. Пока я сражался с чернильным потопом, а судья проветривал помещение, в окне возникла бледная физиономия дворецкого Джона де Холма. Он горестно возвестил:
— Сэр, голландцы украли у нас лошадей!
— Как! — взревел Патридж. — Повтори!
— Четверку серых фламандцев, сэр, тех, что в яблоках. Конюх и пикнуть не посмел. Они приставили ему пистолеты к животу, запрягли коней в телегу и погнали их по большой плимутской дороге,
В час дня началось судебное присутствие.
Патридж просматривал протоколы курии, Джон де Холм докладывал:
— Роберт дель Марш и Иоганн Шоурби! Джон Чик Младший с братом Эмери Чиком Старшим! Уильям Кентерлоу! Томас Долсни!
Все это были члены манориального суда, или курии, — зажиточные местные иомены, ярые пуритане. Они входили — прилизанные, чопорные, тяжеловесные, в своих долгополых черных кафтанах с большими карманами и бронзовыми пуговицами. Кланялись, наивно оглядываясь по сторонам. Садились рядом.
— С каждого по два шиллинга! [41] — объявил судья.
Послышалось звяканье. Патридж хладнокровно сгреб деньги в ящик стола, а я занес в протокол: сего числа у таких-то изъят налог в пользу бедных прихода Стонхилл.
— Теперь, любезные, потолкуем о деле, — сказал судья. — Кто кроме своего фригольда держит еще землю по копии, знайте: обычаи манора двадцатилетней давности уже не считаются «незапамятными», и копии ваши, права per cartam [42], не стоят куска той кожи, на которой они нацарапаны.
Пронесся общий сокрушенный вздох.
— Да, такой копигольд отныне становится лизгольдом [43], — неумолимо наступал мой шеф. — Земелька освобождается, и я ее вам же сдам в аренду по разумной цене: три годовых дохода. Хотите — берите, не хотите — найду лизгольдеров в Плимуте, они дадут больше.
Иоганн Шоурби простонал, что судья слишком скор — за ним просто не угнаться! Роберт дель Марш побагровел: его копия, мол, помечена 1597 годом — Патридж бесстрастно ответил, что он не нашел такой даты в книге манориальных записей. Далее он сообщил, что рабочим нужно платить восемь пенсов [44] в день и харчи или двенадцать без харчей — и ни фартингом [45] больше.
— Никто не станет работать, ваша честь, — пробасил простодушный Том Долсни. — Я плачу все пятнадцать, и то скулят.
— Нарушаешь закон, Том, — лукаво сказал судья. — Сдеру с тебя штраф, как полагается, в пользу бедных. Зато вот вам бескорыстный совет: кончайте с трехпольем. Сейчас все сеют корнеплоды и травы. Говорят, это выгодней. Когда осушу болото, добуду торф — отличное удобрение, дешево вам продам…
Все согласно закивали.
— …удостоверьте только вашими подписями, что пустошь под названием Лягушечье болото не сервитут, то есть не земля общего пользования, а часть домена леди, и мы договоримся.
Иомены нерешительно переглянулись.
— Лет этак тридцать назад, когда ваша честь еще в колледже училась, неподалеку заваруха была, — неторопливо начал Том Долсни. — Самовольно запахивали пустоши, валили изгороди и все такое. Надо полегче, ваша честь. Как бы не выпустили нам кишки.
— Вот зададим кое-кому острастки, все и притихнут, — возразил судья. — Джон, впускайте по одному… Чик Старший, Том Долсни, ваш черед заседать!
Теперь за столом сидело трое судей: мой шеф посредине, Чик и Том по бокам. Я вел протокол. Вскоре дворецкий втолкнул в холл бледного детину с широко раскрытым ртом. На его башмаках были грязные розовые бантики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.