Приключения Пенрода - [16]

Сэм озабоченно посмотрел на смесь. В его взгляде можно было прочесть неудовлетворенность творца, который чувствует, что его произведению не хватает какого-то штриха.

— Оспа — тяжелая болезнь, — серьезно заметил он. — Чтобы лекарство подействовало, оно должно быть как можно сильнее.

Он уже настолько вошел в роль провизора, что забыл обо всем на свете. Схватив бутылку с лакричной водой, он безо всякой жалости вылил четверть оставшейся жидкости в «лекарство от оспы».

— Ты что, спятил? — запротестовал Пенрод. — Зачем воду-то портить? Я думал, мы ее выпьем, после того как кончим играть!

— Моя вода, что хочу, то и делаю! — отозвался Сэм. — Я же тебе сказал, лекарство от оспы должно быть очень сильным! Вот, теперь получилось то, что надо, — гордо сказал он, посмотрев на бутылку. — Смотри, оно стало черное, как лакрица. Бьюсь об заклад, оно кого хочешь вылечит!

— Интересно, каково оно на вкус? — спросил Пенрод.

— Пахнет не так уж противно, — понюхав снадобье, сказал Сэм. — Ну, разве совсем чуть-чуть.

— Как ты думаешь, если мы попробуем, нам станет плохо? — спросил Пенрод.

Сэм задумчиво оглядел бутылку. Потом его взгляд остановился на Герцоге, который мирно дремал возле двери, и у него возникла идея.

— Давай дадим немного Герцогу! — воскликнул он.

Пенрод нашел эту мысль здравой и немедленно осуществил ее. Минуту спустя Герцог, не совсем добровольно отведавший солидную порцию лекарства, вновь обрел свободу. Теперь у обоих аптекарей не оставалось никаких сомнений по поводу того, как действует их лекарство. Пес вышел за дверь, недовольно потряс головой и начал широко разевать пасть. Он закрывал и открывал рот так энергично, что юные аптекари открыли счет. Сэм насчитал тридцать девять, а Пенрод — сорок один, когда Герцог наконец завершил свои упражнения.

Все рождается из земли и возвращается обратно в землю. Герцог на этот раз возвратил земле с поистине монаршей щедростью. Потом он долго ел траву. Покончив с этим занятием, он бросил на хозяина укоряющий взгляд и неверной походкой побрел к дому.

Оба мальчика наблюдали за Герцогом с живейшим интересом.

— Я же говорил, что это сильное лекарство! — В голосе мистера Уильямса слышалась гордость.

— Да, ничего не скажешь, сэр, — хватило у Пенрода великодушия признать успех друга. — Думаю, оно достаточно сильное даже для… — Он вдруг замолчал. Потом с сожалением добавил: — У нас теперь нет лошади.

— Готов побиться об заклад, оно бы и на нее подействовало! — заверил Сэм, и, возможно, у него были на то основания.

После того как лекарство столь блестяще прошло испытания, игра в аптеку уже не возобновлялась. Оба компаньона жаждали более острых ощущений, и аптека с воображаемыми покупателями казалась им детским лепетом. Развалившись у дверей сарая, они потягивали оставшуюся в бутылке лакричную воду и беседовали.

— Бьюсь об заклад, от этого лекарства и мистеру Бартэ не поздоровилось бы, — мечтательно произнес Пенрод. — Хотел бы я, чтобы он прошел мимо и попросил глоточек.

— Я бы мог сказать ему, что это лакричная вода, — подхватил Сэм, — по виду лекарство не отличишь от нее.

— Да, тогда бы нам не пришлось идти на этот дурацкий котильон, вздохнул Пенрод. — Урок танцев пришлось бы отменить.

— У тебя кто партнерша, Пен?

— А у тебя?

— Сначала ты ответь, я первый спросил.

— У меня ничего себе, — гордо ответил Пенрод.

— Спорим, ты хотел танцевать с Марджори? — спросил Сэм.

— Я? Да я с ней не стал бы танцевать, даже если бы она меня умоляла об этом! Даже если бы она сказала, что она умрет, если я не соглашусь, все равно не стал бы…

— Ну да, не стал бы, — не поверил ему мистер Уильямс.

Пенрод чуть сбавил тон. Теперь он уже не хвастался, а словно убеждал друга.

— Понимаешь, Сэм, — доверительно говорил он, — у меня отличная партнерша, но моей матери не нравится ее мать. И, понимаешь, мне из-за этого не очень-то удобно с ней танцевать. Знаешь, Сэм, может, мы так сделаем? У меня дома есть отличная рогатка. Я могу тебе ее отдать, если ты со мной поменяешься партнершей.

— Значит, ты хочешь меняться, даже не узнав, кто моя партнерша? спросил Сэм. — Представляю, кто тебе достался, — заключил он. — Ну, а я пригласил Мэйбл Рорбэк, и она бы не захотела, чтобы я ее на кого-то выменял. Мэйбл Рорбэк хотела танцевать только со мной и ни с кем другим, — продолжал он, прикрывая гордость невозмутимым тоном, — она сказала, что очень боялась, как бы ты ее не пригласил. Но я не смогу с ней танцевать. Она прислала записку, что у нее умер дядя. Теперь мистер Бартэ будет искать мне другую партнершу. И еще могу поспорить, что у тебя нет никакой рогатки! И партнерша твоя догадываюсь кто. Крошка Ренсдейл, так?

— Ну и что? — сказал Пенрод. — Меня она вполне устраивает.

Он сказал это таким тоном, что каждому должно было сразу стать понятно: скромность тут ни при чем. Не он такой непритязательный, а дама его так хороша, что вполне достойна столь завидного кавалера.

— Ты мне только вот что объясни, — ехидно проговорил в ответ мистер Уильямс, который не поверил Пенроду, — каким образом твоей матери может не нравиться ее мать? У крошки Ренсдейл ведь нет мамы! Ну, а видок у вас будет что надо! Представляю, как вы станцуете!