Приключения осинового кола, или Буратино на Службе Святой Инквизиции - [7]

— Здравствуй, Буратино! — прошамкал тогда пророк.

— Здравствуйте, дедушка, — молча поздоровался Буратино, поскольку боялся, что если он скажет это вслух, то его примут за шизофреника.

— Всего за один золотой я предскажу тебе твою погибель, — возвестил дед. — Хочешь?

— Кто здесь ясновидящий, вы или я? — ответил Буратино вопросом на вопрос. — Вот сами и решайте, хочу я или не хочу, и даже если хочу, то дам я вам за это золотой или нет.

— Ну, хорошо, — согласился дед, — тогда считаем, что ты согласен. — Итак, грозит тебе смерть от хладной стали вражеского рубанка, от предательского гвоздя в спину, от шальной спички, от клюва жестокого дятла. В принципе, к этому списку можно было бы добавить кошмарную и мучительную смерть от утопления в пруду, но, так и быть, за один дополнительный золотой я смогу договориться с Высшими Силами, чтобы они избавили тебя хотя бы от этой напасти.

— А от остальных? — испуганно прошептал Буратино, — у меня осталось еще несколько золотых, и я с радостью отдам их вам за свое спокойствие!

— Гм, — задумался дед Вантуз и принялся чесать бороду. — Конечно, если у тебя нет родственников, которые станут в случае чего предъявлять претензии, я смог бы за пару золотых заговорить тебя от чего угодно.

— У меня есть Папа Карло, — сказал Буратино.

— Ну, тогда уж не взыщи, мне не нужны лишние проблемы с безутешными родственниками и всяческие смехотворные обвинения в шарлатанстве. Гони золотой, и я гарантирую тебе, что ты совершенно точно не утонешь!

Вот такой разговор произошел у Буратино примерно часом раньше на могиле Короля Мавродия, и он теперь был полностью уверен в своей безопасности, по крайней мере, в плане своей непотопляемости. При этом, понятное дело, посмотреть, как тонут другие, ему очень хотелось, а потому он сразу же согласился на предложение Пьеро.

Пруд оказался отвратительной буро-зеленой лужицей с таким запахом, как будто кого-то в особенно тяжелое утро стошнило прямо в банку с огуречным рассолом. Пьеро и Буратино, взявшись за руки, взошли на шаткий мостик и задумчиво уставились вниз.

— Мне одному страшно прыгать, синьор, — промолвил Пьеро, — но если вы согласитесь прыгнуть со мной, то я, конечно же, решусь на этот безумный поступок.

"Ему-то с чего прыгать", — рассуждал он, — "Сейчас он начнет меня отговаривать, скажет, что жизнь прекрасна, и, в подтверждение этого факта, отведет меня в какую-нибудь корчму и там напоит и накормит задаром. Все так делают!"

Буратино молча вцепился в руку Пьеро и, не говоря ни слова, сиганул с мостика, увлекая за собой суицидального поэта. Все произошло настолько быстро, что тот даже не успел что-либо пискнуть, а уже перевалился через хлипкие перила и полетел вниз.

"Но я не хочу буль-буль-буль!" — таковы были последние слова несчастного, а Буратино, сам того не представляя, вписал свое имя в один ряд с такими душителями Прекрасного, как Дантес, Мартынов и Венская Академия Изящных Искусств. (Также, меня попросили внести в этот позорный список Льва Семеновича Брискина, который не одолжил своему другу, поэту Арчибальду Килькину, пятьдесят рублей на опохмел. Арчибальд Герасимович, исполняю вашу просьбу, но учтите — это в последний раз, и денег я вам тоже не дам!)

Несколько секунд спустя, голова Буратино показалась над густым слоем тины и водорослей. В полуметре от него на поверхность поднимались одинокие грустные пузырьки — все реже и реже.

— Вы, молодой человек, видимо, намокли и простудились, — донесся откуда-то из зарослей тростника хриплый голос. — Я — дипломированный врач-гирудотерапевт, лечу абсолютно от всего, и с неизменно… кхммм… неизменным результатом! Меня зовут Дуремар. Не подумайте плохого, на самом деле я практикую при одной весьма известной австрийской клинике, а в данный момент у меня… ээээ… срочный выезд к очень важному пациенту.

— Ко мне, — прогнусавило что-то зеленое, пупырчатое и бородавчатое, похожее то ли на черепаху-мутанта, то ли на утопленника со стажем.

— Да-да, — охотно подтвердил Дуремар, — и в настоящий момент мы решаем почти что китайскую философскую дилемму: то ли мой пациент — Президент Украины, отравленный заколдованным порошком и превратившийся в черепаху-мутанта, то ли же наоборот, он — черепаха-мутант, которая, съев выброшенную в пруд какую-то подозрительную голову — кажется, оппозиционного журналиста — внезапно вообразила себя отравленным президентом Украины. Я лично склоняюсь ко второму варианту, хотя с точки зрения выбора методов терапии это не играет абсолютно никакой роли, так как я все подряд лечу исключительно пиявками, которые выращиваю прямо внутри себя. Вот, обратите внимание, какие они белые, жирные — знаете, как на них клюет рыба?

Прилягте, молодой человек, на живот и закройте глаза, я прямо сейчас поставлю вам несколько пиявок. Не бойтесь, это не больно — сначала как будто комарик укусит, а потом — вроде как кто-то качает из вас кровь пожарным гидрантом. Абсолютно ничего страшного!

Буратино многому уже научился за краткое время своего пребывания в этом жестоком мире. Главное знание, которое Судьба упорно вдалбливала в его деревянную голову, заключалось в том, что ни одной сволочи нельзя верить на слово. Но Дуремар не ограничился одними словами, а продемонстрировал несколько красочных дипломов в золоченых рамочках — и Буратино покорно лег на берегу и закрыл глаза.